В Госдуме готовят законопроект, существенно ограничивающий в правах россиян, проживающих за границей и осужденных по политическим мотивам, включая административные правонарушения. Депутаты предлагают лишить таких граждан возможности получать государственные услуги онлайн, регистрировать транспортное средство, дистанционно обслуживаться в банке и пользоваться некоторыми консульскими услугами. Какими именно — и входит ли сюда, например, замена загранпаспорта, — неизвестно.
Правовое положение россиян за границей начинает напоминать положение эмигрантов времен Гражданской войны — они тоже уехали, надеясь, что это временно, и так же были вынуждены бороться то с европейской бюрократией, то с препятствиями, которые им чинила советская власть.
Октябрьская революция и Гражданская война раскололи Россию надвое. Одна часть — победители, большевики под предводительством Ленина — осталась в стране, устанавливая свои правила. Россия превратилась в РСФСР, а затем в СССР. Вторая часть, побежденные, либо ушла во внутреннюю эмиграцию, либо физически покинула Родину, надеясь, что все происходящее лишь временно.
Все эти люди, оказавшиеся за пределами бывшей Российской империи, были, по сути, беженцами. Они бежали от потенциальной расправы со стороны большевиков и от страшного голода. В 1921 году большевики нанесли по российским эмигрантам первый удар.
Советская власть выпустила декрет, который лишал гражданства тех, кто находился за рубежом без разрешения, участвовал в контрреволюционных операциях или в формированиях против советской власти.
А в 1924 году был принят декрет о создании СССР, который теперь означал, что все бежавшие становились лицами без гражданства, так как гражданами СССР они стать не могли.
Российские эмигранты пытались не падать духом. Находясь за рубежом, они надеялись, что скоро ненавистная большевистская система рухнет и они вернутся домой. Это ожидание помогало беженцам поддерживать свою идентичность и чувство сплоченности, несмотря на политические разногласия у многих. Люди видели в своем нахождении за границей определенную миссию — сохранить ценности и традиции русской культуры и продолжить свою творческую работу на благо духовного прогресса родины, не важно, суждено им было вернуться или умереть в изгнании. В первое время эмигранты организовывали свою жизнь так, чтобы при первой же возможности (то есть при теоретическом падении режима) быстро встроиться в политическую, социальную и культурную жизнь своей страны. Многие буквально жили «на чемоданах». Они хотели, чтобы их дети сохраняли свою русскую идентичность, и очень противились их полной интеграции в новых странах. Однако с течением времени становилось понятно: Советский Союз не собирается никуда исчезать, и надежды на возвращение домой постепенно меркли.
Фритьоф Нансен на встрече русских эмигрантов в Осло, где выступал от имени беженцев. Источник: Nasjonalbiblioteke / Национальная библиотека Норвегии
Одной из существенных проблем, которые стояли перед тогдашними беженцами, была проблема их правового статуса — паспортов и виз. В те времена не было международных конвенций, которые регулировали бы права и возможности таких людей. К счастью, у этих беженцев был хоть какой-то покровитель — российские посольства и их сотрудники. В начале 1920-х большая часть стран не признавала советское правительство и продолжала считать дипломатическими представителями России тех послов, которые были назначены императором или Временным правительством. Эти посольства выдавали паспорта, заверяли официальные документы, а также оказывали юридические консультации и помощь своим соотечественникам. У большинства посольств еще были некоторые денежные средства, а в каких-то случаях они даже пользовались доходами от государственной собственности за рубежом.
Но по мере того как Советский Союз начал получать признание других государств, «старые» послы были вынуждены освободить помещения посольств, распустить персонал и прекратить свою деятельность. В результате эмигранты остались без какой-либо защиты и представительства, а новые советские посольства отказывались иметь с ними дело.
Проблемами нелегалов занялся комитет Нансена под эгидой Лиги наций — международной организации, основанной после Первой мировой войны для обеспечения коллективной безопасности и урегулирования споров между странами путем дипломатических переговоров. Всем русским эмигрантам комитет Нансена выдал специальный документ — так называемый паспорт Нансена, который удостоверял личность владельца и его статус как лица без гражданства.
Среди владельцев этого паспорта были многие известные люди: писатель Иван Бунин, композитор Сергей Рахманинов и поэтесса Марина Цветаева.
Владельцы паспорта Нансена могли использовать его для подачи заявлений на визы и получения выезда за границу страны пребывания. Этот паспорт также давал право владельцу просить вид на жительство в стране пребывания. Более того, владельцы паспорта Нансена имели разрешение не только на проживание в конкретной стране, но и на работу на более благоприятных условиях, чем те, которыми пользовались другие иностранцы. Однако, был и ряд ограничений — документ не давал права получать пособие по безработице, а чтобы выехать с ним в другую страну, требовалось специальное разрешение.
По мере того как советское государство получало признание, российское эмигрантское сообщество иногда пополнялось обладателями советских паспортов. Это были люди, изгнанные из СССР, или те, кто решил не возвращаться туда во время официального выезда с какой-то миссией. Хотя технически они были эмигрантами, их часто осуждали эмигранты без советского паспорта и не принимали в свой круг.
Тем временем чиновники и представители новой творческой элиты начали свободно ездить по миру с советскими паспортами и при поддержке государства. Так, известный кинорежиссер Сергей Эйзенштейн в 1929 году отправился в мировое турне с официальной целью «освоения звуковой кинотехники», а на самом деле — для пропаганды советской культуры. Эйзенштейн читал лекции и доклады в городах Швейцарии, Германии, Англии, Бельгии, Нидерландов и Франции.
Памятник нансеновскому паспорту на стене городской ратуши в Осло. Фото: Wikimedia
Советский поэт Владимир Маяковский писал, что ему просто «необходимо ездить», ведь «обращение с живыми вещами» заменяло ему чтение книг. В 1920 году поэт девять раз отправлялся в путешествия, включая поездки в европейские страны «в интересах страны». Советские чиновники тоже не имели никаких проблем при выезде за границу и посещении Европы. Георгий Чичерин, известный советский дипломат, проходил лечение в Берлине на протяжении нескольких лет.
При этом для российских эмигрантов, покинувших родину, продление документов и передвижение за границей были постоянной головной болью из-за их неопределенного статуса. Так, покинувший Россию после революции писатель Владимир Набоков писал: «Наша безнадежная физическая зависимость от того или другого государства становилась особенно очевидной, когда приходилось добывать или продлевать какую-нибудь дурацкую визу… ибо тогда немедленно жадный бюрократический ад норовил засосать просителя, и он изнывал и чах, пока пухли его досье на полках у всяких консулов и полицейских чиновников». Набоков также был недоволен и паспортом Нансена: «бледно-зеленый несчастный нансенский паспорт был хуже волчьего билета; переезд из одной страны в другую был сопряжен с фантастическими затруднениями и задержками», а английские, немецкие и французские власти считали, что «всякий беглец из своей страны должен априори считаться презренным и подозрительным, ибо он существует вне какой-либо национальной администрации».
