Пресечение потенциальной угрозы

Телеграм-канал «Репрессии в Свердловске» ведет историк-любитель, экономист из Екатеринбурга Олег Новоселов. Много лет в местных архивах он ищет информацию о сталинских репрессиях. В конце сентября Новоселов написал, что его уведомили: теперь дела репрессированных будут выдаваться только их родственникам.

По действующему российскому законодательству дело репрессированного может получить любой интересующийся спустя 75 лет после его закрытия. Выяснилось, что в выдаче дел начал отказывать не только екатеринбургский, но и другие архивы. Они ссылаются на приказ Росархива №38 от 20 марта 2025 года о порядке отнесения документов к «служебной информации ограниченного распространения».

Приказ предусматривает формирование перечня с пометкой «для служебного пользования», в который могут быть внесены несекретные документы, если их распространение «может создать потенциальную угрозу интересам Российской Федерации».

— пишет Новоселов.

Соосновательница «Мемориала», председатель правления Memorial Zukunft Deutschland Ирина Щербакова в комментарии «Эху» отметила, что выдача дел репрессированных только родственникам уже ранее практиковалась в архивах ФСБ, теперь произошло расширение ограничений.

Историк Тамара Эйдельман в комментарии для «Новой газеты Европа» рассказала, что запрет на выдачу исследователям дел репрессированных нанесет очень большой ущерб.

— Конечно, это не просто запретительство — это очередное звено в цепи попыток стереть воспоминания о сталинском прошлом и помешать свободе научных исследований, — считает она.

Виталий — исследователь репрессий, работающий в России. Он объяснил «Новой газете Европа», что теперь потребуется большое количество документов, дабы получить доступ к делам репрессированных.

— Будут выдавать только тем, кто может доказать цепочку родства. Если, например, нужны документы о прадеде, нужно твое свидетельство о рождении, твоего родителя и твоего деда / бабушки, где указан прадед, — объясняет он.

При этом большой популярностью тема сталинских репрессий в России сейчас не пользуется.

— У нас в регионе репрессиями занимаются два человека: я и еще одна женщина — вроде бы член «Мемориала». Примерно раз в месяц приходится встречать местных историков в архиве. Как правило, они уточняют какую-то информацию в делах для старых работ или проверяют биографические данные человека, который был репрессирован, — рассказывает Виталий.

Еще один исследователь из России, Матвей, рассказал, что темой репрессий в отношении своих родственников заинтересовался не сразу.

— Изначально изучал семейное древо с желанием узнать национальность своих предков, кто они и откуда. Когда ты родственник, у которого на руках справки и свидетельства о рождении, браках, смерти, записи из метрических, церковно-приходских книг каждого предка по прямой линии, тебе всё выдают. Во всяком случае пока. Уже получил дело о раскулачивании (лишении избирательного права): хорошие сканы, правда, несколько страниц отсутствовали. Об аресте и расстреле — из ФСБ отправили копии почтой, сейчас на очереди справка о реабилитации. Страна, породившая репрессии, боится говорить о них вслух, и тебе самому приходится стучаться во все двери в поисках ответов, чтобы твой предок был хотя бы не безвестной жертвой, — описывает он.

Миллионы неизученных дел

Частный исследователь, работающий в России, Владимир Редекоп, собирает сведения о своих предках, немецких колонистах. Редекоп вступил в переписку с Росархивом, Минюстом и Администрацией президента РФ о ситуации с ограничением выдачи дел и опубликовал полученные ответы.

В Управлении президента РФ по работе с обращениями граждан и организаций Редекопу сообщили: «Наделение Росархива указанными полномочиями было продиктовано прежде всего необходимостью защиты интересов Российской Федерации в условиях беспрецедентного экономического, политического и информационного давления на Российскую Федерацию и совершения в отношении Российской Федерации, российских юридических лиц и физических лиц недружественных действий иностранными государствами. […]

Необходимостью защиты информации, содержащейся в документах Архивного фонда Российской Федерации, находящихся на открытом хранении в государственных и муниципальных архивах, от искажения исторических фактов и событий либо их ложной интерпретации, либо использования в интересах недружественных государств и территорий, пользователями архивными документами, среди которых могут быть в том числе иностранные граждане, граждане Российской Федерации, имеющие гражданство (подданство) иностранного государства (иностранных государств), лица, признанные в установленном законодательством Российской Федерации порядке иностранными агентами.

В настоящее время на архивном хранении находятся порядка 4,5 млн открытых архивных дел, содержащих «чувствительную информацию», использование которой может нанести ущерб интересам Российской Федерации».

По оценке «Мемориала», число всех репрессированных, в том числе раскулаченных и насильственно перемещенных лиц, может достигать 12 миллионов человек. При этом поименно большая часть из них до сих пор не известна: это «Новой газете Европа» подтвердил А., историк, работающий в России и специализирующейся на теме репрессий.

И государство не стремится заниматься своим неудобным прошлым, — рассказывает он.

Исследователь Виталий считает, что ограничения на выдачу дел — способ затруднить работу историкам, уехавшим из России.

— Кажется, это не конкретная попытка не дать что-то обнародовать, а скорее монополизация на память. Мол, мы сами знаем, как рассказывать о репрессиях, а все эти частные исследователи, которые ползают по архивам и потом печатаются в сомнительных уехавших изданиях, нам не нужны. Может быть, была какая-то информация, что «мемориальцы» в каком-то архиве продолжают работать и пересылают копии дел в Европу. Уехавшие историки действительно делились информацией с оставшимися, где в каких фондах есть интересные документы, и они копировались для дальнейшей работы, — объясняет он.