Нынешний год стал рекордным по скорости деприватизации. Если в январе — марте прокуроры пришли за активами почти 70 компаний, то во втором квартале 2025 года — уже почти за 90 компаниями. То есть в первом полугодии получилось примерно столько же, сколько за весь 2024 год, когда национализации подверглись 157 компаний с активами на 1,1 трлн рублей. Но сейчас вышло вдвое больше по стоимости бизнеса. В 2025 году силовики уже забрали (или подали иски, которые почти всегда удовлетворяет суд) активов примерно на 2 трлн рублей.

Всего же, по подсчетам «Новой-Европа» и Ильи Шуманова, с 2022 года Генпрокуратура подала не менее 121 иска «об обращении имущества в пользу государства». Из них мы насчитали 14 исков за последние три месяца. В марте этого года мы подробно писали о том, у кого и по каким основаниям все эти годы силовики отбирают частный бизнес.

Цели силовиков

По оценке Шуманова, к середине 2025 года определился список приоритетов для национализации. Прежде всего, это недвижимость как высоколиквидный актив, который можно быстро продать (11 исков в этом году).

— При этом мы видим, что всё чаще заинтересованными лицами выступают не частные финансово-промышленные группы, а, например, Минобороны, возвращая имущество, попавшее несколькими годами ранее в приватизируемый список, — говорит эксперт.

А кроме того, говорит Шуманов, у силовиков появились новые важные цели — нефтехимия, нефтеперевалка и нефтесервис (7 исков). Раньше эта отрасль не затрагивалась, но стала значимой целью после середины 2024 года. Это, например, национализация «Петербургского нефтяного терминала», а сейчас список этой отрасли пополнился «Саянскхимпластом». «Новая-Европа» подробно писала о том, как крупные химические активы собирает семья старых знакомых Путина — Аркадия и Бориса Ротенбергов.

Традиционно важной целью остаются агропромышленный и пищевой комплексы (5 исков), которые «представляют интерес в первую очередь для Россельхозбанка и группы, связанной с семьей Патрушевых», говорит он. «Новая-Европа» подробно рассказывала, как этим структурам отходит агробизнес.

— Для Генеральной прокуратуры важно продемонстрировать президенту величину конфискованных активов: чем выше итоговая сумма, тем более результативной видится работа ведомства в отчетах Генпрокурора, — рассуждает эксперт.

Именно так и было на расширенной коллегии Генпрокуратуры в марте 2025 года, когда Генпрокурор Игорь Краснов хвастался Путину изъятыми активами на 2,4 трлн рублей (но «Новая-Европа» и Шуманов нашли больше).

Наличие заинтересованного приобретателя, по мнению Шуманова, упрощает процесс прохождения формальных согласований и взаимодействия с силовиками:

— Если активы готовы оперативно взять под контроль структуры, стоящие за инициаторами конфискации, то они и обеспечивают лоббирование и политическую поддержку такого кейса.

Изымать изъятое

Одной из крупнейших конфискаций этого года, как и за все годы войны, может стать иск Генпрокуратуры к немецкой Wintershall Dea — бывшему партнеру «Газпрома» по огромным Южно-Русскому и Уренгойскому месторождениям. Иск, похоже, подается для того, чтобы не отдавать энергокомпании из Германии еще не выплаченную ей компенсацию за уже экспроприированные в России активы.

Немцы возмутились и подали в суд на Россию.

И вот весной 2025 года последовал иск Генпрокуратуры с целью изъять у Wintershall 7,5 млрд евро, которые она должна была получить в качестве компенсации от России. Но даже если бы эти деньги были выплачены, то для государства вернуть их в бюджет не составило бы труда: все компенсации иностранным инвесторам находятся внутри России на специальных счетах типа С. Они не позволяют выводить денежные средства за пределы страны без согласования с российскими властями.

Другим крупнейшим изъятием может стать самый последний июльский иск о конфискации компании «Южуралзолото», которая входит в десятку крупнейших российских добытчиков драгоценного металла. Кейс «Южуралзолота» полностью подтверждает все главные «экспроприационные» тренды 2025 года.

Во-первых, пришли за компанией первого эшелона, владелец которой Константин Струков — на 78 месте в топ-100 самых богатых людей России. Его активы Генпрокуратура суммарно оценила в 200 млрд рублей. Во-вторых, Струков — заместитель главы Законодательного Собрания Челябинской области. Именно за бизнесом региональных магнатов с депутатскими корочками в карманах всё чаще приходят силовики в 2025 году.

А в-третьих, прокуроры вменяют миллиардеру коррупцию и незаконное обогащение. Это самое популярное у силовиков основание, чтобы отбирать бизнес. Именно борьбой с коррупцией Генпрокуратура объясняет 10 поданных с начала 2025 года исков. Другое популярное основание — незаконное владение, в том числе стратегическим объектом, — 8 исков.

В шести случаях в этом году Генпрокуратура решила восстановить справедливость, нарушенную незаконной приватизацией или «незаконной», по мнению силовиков, покупкой актива. Еще в двух случаях прокуроры обвинили владельцев бизнеса в финансировании ВСУ. В последнюю категорию попало громкое изъятие у бизнесмена Малика Хатажаева российской студии «Леста Игры» — разработчика популярных онлайн-игр «Мир танков», «Мир кораблей» и Tanks Blitz.

Активы «Леста» и других компаний Хатажаева оценивают в 1,5 млрд долларов, она вошла в число самых дорогих компаний, которую изъяли прокуроры в этом году. В числе других крупнейших конфискованных в этом году компаний — аэропорт «Домодедово» (оценка бизнеса — до 350 млрд рублей), «Дальполиметалл» (около 300 млрд рублей, вместе с запасами свинцовых и цинковых руд), транспортная группа бывшего вице-президента РЖД Салмана Бабаева «Вектор Рейл» (242 млрд рублей).

Легкая добыча

В 2025 году Генпрокуратура подала сразу несколько исков подряд о конфискации бизнеса высокопоставленных региональных чиновников. Это сразу несколько дел экс-председателя Краснодарского краевого суда Александра Чернова, у которого отбирают сельхозземли и недвижимость, кейсы алтайского экс-депутата Евгений Вдовина и бывшего премьера Карачаево-Черкесии Владимира Кайшева.

А еще — дело того же Струкова из Челябинска, конфискация крупнейшего производителя нефтехимии «Саянскхимпласт» у бывшего главы Законодательного Собрания Иркутской области Виктора Круглова и громкое «дагестанское дело» госсекретаря Дагестана Магомеда-Султана Магомедова, у семьи которого отобрали НПЗ «Дагнефтепродукт».

Если для изъятия активов у депутатов Государственной Думы и высокопоставленных федеральных чиновников силовые органы обязаны предварительно получить согласие администрации президента или руководства парламента, то в регионах процедура заметно проще, рассказал «Новой-Европа» Илья Шуманов:

— Решение, как правило, принимают Генпрокуратура и ФСБ. Бывшие председатели заксобраний или региональные депутаты часто остаются малоизвестными в столице, что снижает политическую «стоимость» таких дел и облегчает конфискацию. Этому способствует ограниченный иммунитет от уголовного преследования.

Если прокуроры и дальше будут идти по региональным магнатам, которые оказались легкой добычей, то у силовиков непочатый край работы. По самым грубым оценкам, говорит Шуманов, почти половина членов региональных законодательных собраний совмещают мандат с предпринимательской деятельностью.

— Большинство из них представляют «Единую Россию», и именно эта категория всё чаще становится объектом уголовных преследований и изъятия имущества. Партийный значок более не является оберегом от конфискации и уголовного преследования.