Авантюрная биография бизнесмена Владимира Кехмана — одна из самых захватывающих историй современного российского театра. К художественным успехам, впрочем, она отношения никогда не имела — но зато всегда сопровождалась скандалами, судами, внезапными назначениями, большими деньгами и тесными отношениям с Кремлем.

Родившийся в 1968 году в городе Куйбышев, в 1994 году Кехман вместе с Сергеем Адоньевым и Олегом Бойко в Петербурге основал компанию JFC, которая занималась импортом фруктов. Эта компания стала одним из лидеров рынка, хотя позже ее стали упоминать в связи со скандалом о ввозе кокаина в Россию.

К тому времени, впрочем, у успешного бизнесмена со связями в мэрии Санкт-Петербурга и на высшем уровне, с интересом к реставрации храмов и церквей (активность, как известно, способствующая укреплению влияния в современной России), были другие жизненные перспективы. Бананы уже не вдохновляли: с 2007 года Кехман занимал должность директора Михайловского театра в Санкт-Петербурге. При Кехмане театр отреставрировали (частично на собственные средства), и он получил несколько «Золотых масок», а ставить туда приглашали режиссеров международного уровня (например, украинца Андрия Жолдака), и руководителями балетной и оперных частей театра также были иностранцы: итальянец Даниэле Рустионе, словак Петер Феранец, испанец Начо Дуато и др.

Михайловский театр Кехман делал по своему вкусу: дорогим, буржуазным, претенциозным — словом, для публики, которую сам представлял и сам хорошо понимал. Внутренними мемами стал выход самого Кехмана на сцену в роли принца Лимона в 2013 году (тогда же, кстати, к нему приходили с обысками по делу о банкротстве JFC) и постановка «Опричник», режиссером которой выступил Сергей Новиков, плодовитый оперный режиссер и по совместительству высокопоставленный сотрудник администрации президента, куратор культуры и известный цензор.

В 2015 году, когда в Новосибирском театре оперы и балета случился скандал с постановкой «Тангейзера» (напомним, что поставку Тимофея Кулябина обвинили в «оскорблении чувств верующих», но суд оправдал и режиссера, и театр), то тогдашний министр культуры Владимир Мединский снял директора Бориса Мездрича («допустившего такое») и на его место назначил как раз Кехмана — совмещать должности руководителей двух крупных театров в Петербурге и Новосибирске ему оказалось несложно, благо успешный бизнесмен привык к перелетам частными бортами.

К тому моменту Кехман формально сам был банкротом: по словам самого Владимира Абрамовича, дело против него вел из-за личной неприязни лично Герман Греф, и поэтому он был обязан даже с зарплаты руководителя театра отдавать половину в счет уплаты непогашенных корпоративных кредитов. Компании JFC на тот момент уже не существовало, но банкрот Кехман продолжал вести роскошный образ жизни — по его же словам, делал он это исключительно на деньги друзей.

«Это был январь 2012 года. В Михайловском театре проходило мероприятие, посвященное столетию Российского футбольного союза. На нём присутствовал Владимир Владимирович, который тогда был премьер-министром, и когда мы прощались, он меня спросил: “А что у тебя там с бананами?” Я был, конечно, поражен. Он мне сказал: “Обрати внимание”. И вот с этого момента я реально обратил внимание. Потому что до этого, безусловно, я понимал, что что-то происходит, но меня успокаивали менеджеры, заверявшие, что вырулят ситуацию, что всё будет нормально».

Деятельность Кехмана в Новосибирском театре была схожа с работой в Михайловском: театр должен быть «успешен», «красив», «политически корректен», «состоятелен», и у него обязательно должен быть рекламный контракт с автосалоном, предоставляющим мерседес-майбах.

Но там тоже ставил и Сергей Новиков, и даже сам Владимир Кехман: правда, уже после официального ухода из театра (и, справедливости ради, получения профильного образования в ГИТИСе). Ведь теперь у Кехмана был третий театр — МХАТ имени Горького в Москве, драматический!

Кехману театр снова достался после скандала: напомним, что с 2018 по 2021 год крупнейшим драматическим театром Москвы (пребывающим на тот момент в полном творческом запустенье благодаря руководству народной артистки России Татьяны Дорониной — занимавшей пост худрука с 1987 года!) МХАТом Горького руководил Эдуард Бояков. Вместе с ним — Сергей Пускепалис и Захар Прилепин. Трио декларировало намерение сделать патриотический театр и раздавало интервью: но результатов не было, новая публика спектакли смотреть не хотела, а старая не могла простить «предательство» Дорониной, к которой «молодые патриоты» относились без должного почтения.

Выручать театр снова призвали Кехмана.

Драматический театр в Москве, нуждающийся в реконструкции, — это и статус, и влияние, и связи.

Логика министерства культуры при назначении Кехмана на ответственные посты, требующие навыков пиара и опыта в контроле за финансовыми потоками (а без них не обходится ни одна театральная реставрация), понятна. Честно ее описал однажды Владимир Мединский, сравнивший Кехмана с клещом за талант вытаскивать из государства деньги на пользу театру.

Но по стилю поведения — амбициям, резкому повороту карьеры, старым питерским связям — его можно сравнить скорее с Евгением Пригожиным. При очевидной разнице масштабов (всё же гостеатры — это не ЧВК, даже если там ставит Новиков) схожесть манеры налицо: оба любят рисковать, оба считают себя не просто частью элиты, но и претендуют на то, чтобы участвовать в принятии решений, и — более того — не боятся публичных конфликтов, надеясь на ресурс связей. И до определенного момента, как показывает практика, таким людям везет.