«Дембеля не будет, мы тут до конца!»

Писатель из «Север-8»

Стас «Киллер» подъехал ко мне на встречу как раз к такой традиционной столовой — он здоровый, в шортах и футболке с надписью «СЕВЕР 8, Донецьк» — именно так, частично на русском, частично на украинском. На увесистом кулаке у него нетипичная для этих мест татуировка на русском: «За ВДВ!» Украинского военного в нём выдает машина — сильно подержанный, перекрашенный в зеленое внедорожник с европейскими номерами, такие тут обычно зовут «корчами».

Ну и позывной у него, разумеется, теперь не «Киллер» — Стаса Момота на службе знают как «Пісателя», почему-то тоже именно так: украинскими буквами на русский лад. Он пишет стихи, и несколько его произведений в своей время было опубликовано в поэтическом сборнике творчества ветеранов АТО; пишут стихи и его младший брат с мамой. С прошлых лет у них даже сохранилась общая поэтическая страничка в фейсбуке.

«Пісатель» — офицер оперативного управления одного из украинских корпусов, сражающихся на стыке Харьковской, Донецкой и Луганской областей, родом как раз из Покровска. Донецкие же его знают как Стаса «Киллера», одного из основателей группировки ультрас ФК «Шахтер» «Север-8».

Группировка «Север-8» была создана в 2008 году из фанатов донецкого «Шахтера», которые собирались на северной трибуне регионального спортивного комплекса (РСК) «Олимпийский». До открытия «Донбасс Арены» тогда оставался еще год.

Сейчас Стасу 35 лет, он майор ВСУ. Его младший брат уже месяца три служит с ним в одной части, он тоже майор, но вот поболеть на «Донбасс Арене» толком не успел: школу закончил уже после начала войны, в 2017 году, и сразу поступил в военную академию в Одессе. Полномасштабное вторжение России младший Момот встретил на практике в 128-й бригаде в Закарпатье. 

Последние месяцы служит вместе со старшим братом, в оперативном отделе корпуса. О месте, где находится их ситуационная комната для дежурств, я, разумеется, не спрашиваю. Братья даже ночуют порознь и в разных городах — здесь всё привычно; вне дежурств рассредоточены по местности, чтоб один удар с воздуха не накрыл сразу несколько важных спецов.

— Как правило, наша работа — это сбор информации о происходящем на линии фронта, — рассказывает майор Стас «Пісатель». — Мы держим Лиманское направление в основном. Мы — оперативный отдел, дежурю сутки через двое-трое, в остальном с компьютером круглосуточно. Я ночую сегодня один в Славянске в квартире побратима, такого же фаната, — оно рядом, удобно. Ну и стараемся старшим составом не собираться в одном месте под возможный удар. А прилететь сейчас может везде: в любом тыловом местечке, селе, городе.

Мы четко знаем, кто против нас воюет: в основном 20-я общевойсковая армия, она из двух дивизий — 3-я мотострелковая и «знаменитая» 144-я, в составе которой среди прочих входит 488 полк. Он в начале вторжения под Харьковом в марте 2022 был полностью уничтожен ВСУ, в него потом новый личный состав набирали, формировали…

А до того 28 бригада, наследником которой стал этот 488 полк, стояла в нашей Луганской области, в Брянке и Стаханове: принимали участие в боях на востоке Украины во время АТО и ООС. После Харькова они были на Курщине и там ЦСО «Альфа» СБУ взяла в плен 102 военнослужащих этого самого 488 мотострелкового полка, что является у нас самым массовым одномоментным взятием в плен врага за всё время военных действий.

3-ю мотострелковую дивизию мы знаем, в частности, по боям за Довгеньке. Село на административной границе Харьковской и Донецкой области и служило плацдармом для наступления кацапов на Донецкую область в направлении Славянска. Засветилась, начиная с 2022 года, эта дивизия в боях за Харьков и Изюм.

Все их задачи последние год-полтора — это перелезть и закрепиться на правом берегу речки Оскол. С большими потерями, медленно, но за последний год они через нее в отдельных местах переправились и закрепились. Продолжаем воевать, всё больше в степях, лесах или в том, что от них остается. Леса сейчас больше юридическое понятие — фактически они уничтожены, снесены, как Серебрянское лесничество то же, много его фотографий в сети.

«“Катюшу” на трибунах не пели»

Футбольные ультрас — малоисследованный феномен российско-украинской войны. Донецкие ультрас, как правило, воюют за Украину, в прошлом сезоне на матче Лиги Чемпионов с французским «Брестом» донецкий «Шахтер» оставил свободными места для десяти своих фанатов, погибших на войне. 

Игры «Шахтера» в чемпионате Украины нередко начинают первым ударом родные ультрас в военной форме. Для страны это в порядке вещей, все клубы воздают дань уважения своим болельщикам. Но в Донецке группировки ультрас занимали на «Донбасс Арене» один активный сектор; их обычно было примерно 600, из которых около 200 активных бойцов, готовых выйти на драку с любым соперником. В 2013-м ультрас вышли защищать донецкий Евромайдан, позже влились в отряды самообороны украинских митингов и первые добровольческие батальоны.

В Одессе, Харькове, Днепре и Киеве всё было немного крупнее: фанатские группировки порой достигали численности в 4000 членов. Перед игрой четвертого тура чемпиона Украины с «Полесьем» киевское «Динамо» устроило акцию памяти своих погибших при защите Украины ультрас — поминали 58 фанатов.

Донецкую группировку ультрас «Север-8» основали в 2008 году три человека. Двоих из них я знаю лично: это мой новый знакомый Стас Момот «Киллер» и мой старый друг Виталик Овчаренко, позывной «Нанаец». Стас «Киллер» закончил юридический факультет, в конце учебы на момент создания «Север-8» он уже работал по специальности — в службе судебных исполнителей одного из районов Донецка. Виталий — выпускник и потом преподаватель исторического факультета Донецкого национального университета, кандидат исторических наук; славился в свое время тем, что мог читать лекцию студентам с немного разбитым в фанатской драке лицом.

Где-то в 2008 году, за год до сдачи «Донбасс Арены», ФК «Шахтер» нанял нового пиар-директора, россиянку Марию Гришко — в ее профайле был стаж участия в ультрас-движении питерского «Зенита».

Как-то на матч «Шахтер» — «Металлист» на РСК «Олимпийский», когда из Харькова приехала пара тысяч ультрас, а напротив было столько же донецких активных болельщиков, противостоящие трибуны устроили мощную перекличку: «Слава Украине! Героям слава!»

«Какой-то крутой местный заряд!» — проходя мимо ложи прессы, дипломатично сказала нам Мария. У нее была специфическая задача: помочь обеспечить посещаемость новой «Донбасс Арены», которая была вдвое больше РСК «Олимпийский». На этом пути потерялся огромный официальный фан-клуб «Шахтера», «ультрас» стали за всё платить сами, «Донбасс Арена» превратилась в преимущественно семейный стадион с уютным детским сектором.

— Нас постоянно давили за украинскую позицию, просто чтоб запугать, — рассказывает про те времена Стас «Киллер». — Одному из активных парней пытались пришить детскую порнографию, другому наркотики — ты знаешь человека, он ЗОЖ-ник абсолютный, он не то что наркотики, он не пил ни разу в жизни, а тут такое уголовное дело. 

Молодой «ультрас» Артём Карякин с позывным «Східний» (восточный — укр. — Прим. ред.) рассказывает, как встретил 2014 год подростком в Кадиевке (оккупанты используют советское название города — Стаханов. — Прим. ред.) Луганской области и до конца 2021 года работал там в качестве агента СБУ. Сейчас он воюет в силах специальных операций и собирает через свой телеграм-канал информацию о городах Луганской области: от Первомайска до Алчевска.

«Східний» рассказывал, как в феврале 2013 перед игрой Лиги Чемпионов с «Борусией» (Дортмунд) фанатский сектор разделился. Часть выступала за отличную, как им казалось, акцию: спеть во время матча всей фанатской трибуной «Катюшу». Но более молодая половина во главе с Виталием Овчаренко им быстро вправили мозги: ультрас чемпиона Украины не могут петь советских песен! Сектор пел в итоге немцам «Червону руту».

— Я скажу просто, как оно есть: если бы я в 2006 году не попал в ультрас-движение донецкого «Шахтера», а, например, просто приехал бы в Донецк учиться, гулять с друзьями, то я уверен, что в 2014 году я мог бы воевать на другой стороне, — подводит итог под рассказом о украинском движении фанатов «Шахтера» Стас «Киллер». — Потому что, попав в это сообщество я, например, выучил гимн Украины; до этого я просто знал, как он начинается. Но полностью гимн, со всеми его куплетами и вариантами, — это только в движе.

Или, например, мы не дрались особо с фанами донецкого «Металлурга», считали их своими младшими братьями где-то, но был момент, когда российские силы пытались залезть к нам в движ, получили от ворот поворот, и полезли к «Металлургу». Я не помню год, но эти педики как-то на матче с «Шахтером» у себя на стадионе вывесили на трибуне «имперку» (горизонтальный триколор из черной, желтой и белой полос был официальным государственным флагом Российской империи с 1858 по 1896 год. — Прим. ред.). Ни фига себе! Россияне, блин! Мы были основателями «Север-8», и глубоко на уровне движа проговорили эту ситуацию для себя, и с тех пор такие поползновения гасили.

Помню, в 2010 году мы растянули баннер: «Донбасс за УПА!» — у нас начались неприятности.

У нас были жесткие столкновения с донецкими «беркутами» за черно-красные флаги, нам запрещали их проносить: «Это “Шахтер”, что вы тут приехали Бандеру прославлять!» — с большим трудом проносили на трибуну националистическую символику.

Потом вплоть до полномасштабного вторжения можно было услышать про то, что «футбол вне политики». Честно говоря, я вообще противник всех этих локальных патриотизмов — я украинец. Да, я родился на Донеччине, но Украина вся моя, я не отделен от нее. У нас есть разные области со своими особенностями, но и в Донецкой можно было взять три села рядом, и они бы сильно отличались, языком в том числе.

Путь ультрас: от северной трибуны до майора ВСУ

— «За ВДВ» — это на дембель бил, машинкой еще, — показывает свою руку Стас. — Татуировка помогала мне в жизни: при приеме на работу, например, сразу показывала, что пришел серьезный человек, который служил срочную службу.

В качестве судебного исполнителя Стас «Киллер» застал в Донецке еще Евро-2012, а после него пошел в армию: в 95-ю тогда еще аэромобильную десантную бригаду.

— Прослужил как солдат с высшим образованием свои положенные тогда девять месяцев, как говорил мой старшина: «Даже испугаться не успел!» — обычные солдаты тогда служили срочную ровно год, подготовкой к войне в Украине и не пахло.

— Родители у меня — частные предприниматели с 1994 года и пережили всё вместе с Донеччиной: рэкет, бандитизм и всё остальное, сами знаете… А до того папа служил — сначала срочную службу в ГДР, потом прапорщиком… — говорит Стас.

Он рассказывает, что отец до 2014 года не очень одобрял красно-черный флаг в своем доме — тот хранился у старшего сына-фаната в комнате. Всё изменилось 18 марта 2014 года:

В конце февраля 2014 года я понял, что будет война. Стояли мы с парнями возле магазина одного и по дороге из Днепра в Донецк пошла военная колонна, и я понял, что тянут десант, видно было по технике: большая колонна, километров пять или шесть. И я там заметил свою машину — у меня на службе была водовозка, я ее изучил вдоль и поперек! Я тогда сказал: «Парни, будет война, готовьтесь! Десант так просто не трогают!»

В 2014 году с 30 на 31 мая, тогда еще непонятно что было — ватники еще бегали по городу; и была тогда такая тема — обрисовывать мосты в желто-голубой цвет. Вот мы договорились с 93-й бригадой — о том, что вот примерно в такое время ночью наша группа будет обрисовывать мост КПД, с ближайшим блокпостом, чтобы отсекли погоню за нами на случай отхода. Всё обошлось, мы это делали в «мертвый час», с трех до четырех утра, сделали всё нормально — потом еще и тот блокпост закрасили полностью желто-голубым. Потом такая буря прошла в соцсетях у сепаратистов! Пришли они и нарисовали по-быстрому свастики на украинских флагах, но так получилось, что увидел я эти рисунки, а через два часа их нет — всё закрашено! Я своим звоню: «Хлопцы, кто это?» — оказалось, не мы. Потом уже пообщались, нашли его аж в 2020 году — был дед, жил рядом, так он купил краску и каждый день делал обход и замазывал любые левые рисунки, сам! Потом уже на войне встречал ребят, которые рассказывали про Красноармейск: как сильно было видеть везде цвета родного флага. Для нас самих очень важно было показать, что тут Украина, не Россия, наш город, украинский, а не Пуйла!

В 2015 году мы организовали ходу в 300 человек от вокзала до городского совета Покровска в память героев Небесной сотни. Местная вата тогда охренела, говорили, что это приехавшие какие-то. Я сам всё делал: подал извещение в Совет, расклеивал листовки-приглашения на всех столбах и очень боялся. Кацапы знали о месте и дате ходы, а где-то за месяц до этого они ударили ракетами «Смерч» по Краматорску. До нас (Красноармейска) было гораздо ближе, плюс тогда же в Харькове взорвали урну рядом с ходой патриотов, были жертвы. Мы очень боялись чего-то подобного.

Я занимался организацией сопровождения — чтобы в колонне были флаги, транспаранты; а парни из силовиков — безопасностью. Это были парни из «Правого сектора», которые в то время служили в батальоне «Днепр-1». Были ребята, которые имели контакты в ГУР и наводили справки, не готовят ли кацапы удар; общались с информаторами на той стороне — не делаются ли закладки взрывчатки? Местная власть нам, как минимум, не мешала; были отдельные люди, что помогали, но в основном это была одна из самых серьезных подготовок к акции силами общественности.

Мы ее провели, она была грандиозна! Но фокус внимания всех в тот момент был на Славянске и Краматорске.

Когда я понял, что Покровску оккупация уже не грозит, я решил присоединиться к ВСУ. В 2017 году подписал контракт как офицер на стандартные пять лет, и заканчивался он 8 марта 2022 года.

Спокойно служил, занимал разные позиции офицерские и тут — полномасштабное вторжение. И что? Контракты продляются до конца военного положения, первую неделю вторжения наша группа — под Сумами, а потом нас перебрасывают под Гуляй-Поле. Места батьки Махно, мой род пошел оттуда, по сути, я пошел защищать свои родовые места: за год до этого я поехал под Гуляй-Поле как турист, в отпуск, искать корни моего рода — я там всё объездил, все дороги, тропы знал.

Мы туда заехали, а нам говорят, что танки русские входят в город. Мы вместе с одним батальоном 128 бригады выбиваем эти танчики — один уничтожаем, два подбиваем — и с того времени в город они ни ногой, но уничтожают Гуляй-Поле артиллериею, РСЗО, авиациею, всем и по сей день.

Мой брат закончил школу в 2017-м и сам сказал, что хочет в военную академию. И вот он в 2022 году уже заканчивал Одесскую военную академию, автомобильный факультет, в июне у него должен был быть выпуск, он проходил практику в 128-й бригаде на Закарпатье и полномасштабное вторжение застало его там. Им в марте сделали быстрый выпуск, дали погоны, служил он вначале в 10-й бригаде морской авиации, той, что вышла из Бельбека. Большую часть времени непосредственно воевал: их прикомандировали к отдельной бригаде морской пехоты, принимал участие в освобождении Херсона, был в Чернобаевке. Там есть видео о том, как пехота вертолеты захватывает, он у той пехоты выменял две «вертушки» трофейные на «поляну»: они не то что рабочие были, но как доноры запчастей — просто отличный вариант!

Рассказывал, что в Херсон не могли полчаса войти: люди праздновали, весь город четыре дня гулял!

Сейчас мы оба в управлении текущих операций, мы — одно из звеньев командования корпуса.

***

— Нас в нашей фирме «Север-8» было человек 100 активных, из них воюет человек 80, остальные где-то в волонтерке, может, не воюют, но пользу приносят. Понятно, нас всё это непосредственно коснулось…

Мы не знали, как расстаться в моем родном Краматорске после почти суток разговоров, и тут Стас предложил съездить к «соседям», к «zaboy.donetsk»: «Они тут магазин в июле открыли!» Ультрас в Краматорске этим летом открыли магазин-кофейню, шоурум торговой марки «Забой» — звучит невероятно! Магазин с новеньким сверкающим ремонтом продает одежду, сувенирную продукцию с символикой ультрас «Шахтера», установил хороший кофейный аппарат, оборудовал летнюю площадку…

На панорамных витринах снаружи и всех зеркалах внутри красуется напыленная надпись: «Донеччина буде вільною!»

— У нас раньше ориентир на футболки был, сейчас все спрашивают уже штаны, рубашки — шьем всё в Днепре, — говорит Максим, ультрас из Покровска, руководитель этого бизнеса. — Мы сюда много своих денег вложили, но потом еще и грант получили от правительственной программы «Власна справа», который погасил часть затрат, мы его выиграли с большим отрывом и уже перевыполнили свою заявку: создали четыре рабочих места вместо двух.

У нас тут панорамные окна и мы понимаем, что может в любой день прилететь, и фронт близко… Всё мы понимаем, но «Донеччина буде вільною»: мы показываем парням нашим на фронте, что мы в них верим, клиентам нашим, что мы в эти слова верим, что мы в них вкладываемся.