О задействовании механизма Snapback Великобритания, Франция и Германия (так называемая «евротройка») объявили 28 августа. Впервые с 2015 года над Ираном нависла реальная угроза санкций Совбеза ООН, охватывающих финансовый, банковский, углеводородный, оборонный и другие сектора экономики. Они постепенно вводились с 2006 года из-за иранской ядерной программы, но потом — на фоне потепления в отношениях между Тегераном и Западом — были отменены.

Как пытались договариваться с Ираном

В 2004 году в Иране были обнаружены не учтенные Международным агентством по ядерной энергии (МАГАТЭ) центрифуги для обогащения урана. На Западе возникли опасения, что иранцы тайно разрабатывают ядерное оружие. Сформировавшаяся группа из Франции, Германии и Великобритании начала переговоры: Ирану предложили помощь (как научно-техническую, так и экономическую) для развития мирной ядерной энергетики в обмен на прекращение работ по обогащению урана.

С июня 2006 года «евротройка» стала «шестеркой»: к переговорам присоединились США, Россия и Китай.

В декабре 2006 года в ответ на отказ Ирана прекратить обогащение урана Совбез ООН принял резолюцию 1737. Документ запрещал ввоз в Исламскую Республику ядерных технологий и материалов, а также подразумевал заморозку счетов основных компаний и лиц, связанных с ядерной программой. 

В марте 2007 года была принята резолюция 1747, подразумевающая оружейное эмбарго и запрет на предоставление Ирану займов по линии правительств.

Резолюция 1803 от марта 2008 года подразумевала, например, возможность досмотра грузов, следующих в Иран и из Ирана, «при наличии разумных оснований полагать, что летательный аппарат или судно перевозит товары», запрещенные резолюциями.

В июне 2010 года Совбез ООН одобрил резолюцию 1929, которая ввела запрет на открытие новых отделений и офисов иранских банков в других странах, а также на открытие в Иране представительств зарубежных банков. Кроме того, документ предусматривал создание международного механизма мониторинга для досмотра судов в поисках грузов, запрещенных к поставкам в Иран.

Многолетний кризис завершился в июле 2015 года, когда шестерка посредников после многомесячных переговоров заключила с Ираном сделку по ядерной программе — Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД). Иран обязался допустить инспекторов МАГАТЭ на свои ядерные объекты, а страны Запада — пошагово снимать с Ирана санкции. 

В поддержку СВПД Совбез ООН принял резолюцию 2231, подготовившую почву для снятия с Ирана санкций ООН. Там прописано: любой участник сделки, утверждающий, что имело место «существенное невыполнение обязательств» Ираном, может инициировать восстановление санкций Совбеза ООН. Это и есть механизм Snapback.

Сделка обрушилась в мае 2018 года, когда президент США Дональд Трамп заявил о наличии доказательств того, что Иран продолжает разработку ядерного оружия, и объявил о выходе страны из СВПД. США вернули односторонние санкции против Тегерана.

В мае 2019 года Иран объявил, что прекращает соблюдать ряд пунктов ядерной сделки. В частности, он превысил пороговое значение запасов низкообогащенного урана, которое было установлено на отметке в 300 кг. В июле того же года Тегеран объявил о начале процесса обогащения урана на уровне выше предусмотренных ядерной сделкой 3,67%.

Переговоры о восстановлении ядерной сделки, проходившие в Вене в 2021–2022 годах, завершились безрезультатно. 

Весной 2025 года, после возвращения Дональда Трампа в Белый дом, переговоры между Ираном и США возобновились, однако были прерваны Тегераном в июне после того, как израильские и американские военные атаковали иранские ядерные объекты.

«Евротройка» действовала в спешке, потому что 18 октября 2025 года заканчивается срок действия ряда положений резолюции 2231 Совбеза ООН, включая и механизм Snapback. После этого дня любые международные действия в отношении Ирана потребуют — как это обычно и происходит в Совбезе ООН — одобрения пяти постоянных членов или хотя бы неприменения ими права вето. А среди них, напомним, есть и Россия, которая в апреле этого года ратифицировала Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве с Ираном. Против Ирана не будет идти и Китай.

Важно и то, что, согласно процедуре Snapback, санкции вступают в силу не сразу, а через 30 дней. А в начале октября председательство в Совбезе ООН примет на себя Россия, что даст ей возможности создавать европейской тройке разные процедурные препятствия. Так что действовать надо было сейчас.

Поиски компромиссов

У Тегерана есть еще 30 дней на то, чтобы пойти на уступки, которых добивается «евротройка». «Настоящие переговоры начнутся после того, как [«евротройкой»] будет подано письмо [в Совет Безопасности ООН]», — заявил на днях агентству Reuters западный дипломат на условиях анонимности.

Однако найти консенсус будет непросто. Это показала состоявшаяся в Женеве 26 августа встреча между представителями «евротройки» и Ирана, которая завершилась ничем. Европейские требования включали в себя: 

• полное восстановление доступа инспекторов МАГАТЭ на все иранские объекты;
• предоставление подробной информации о том, что произошло с предполагаемым запасом высокообогащенного урана Ирана объемом 400 кг после июньских атак Израиля;
• возобновление дипломатических переговоров Тегерана с Вашингтоном по параметрам новой ядерной сделки. 

Эти требования не выглядят категорически неприемлемыми для Тегерана, который готов обсуждать детали по уровню обогащения урана и объемам его накопления. Так, по данным газеты The Telegraph, некоторые представители иранского руководства выступали за снижение уровня обогащения урана до 20%.

Но и такое снижение, с точки зрения Тегерана, было бы серьезной уступкой Западу. По данным источников The Guardian, этот шаг лоббировал, в частности, новый секретарь Высшего совета национальной безопасности Али Лариджани, считающийся приближенным к Верховному лидеру Али Хаменеи. Против был влиятельный «Корпус стражей исламской революции».

Но проблема в другом: администрация Дональда Трампа настаивает на «нулевом обогащении», то есть полном прекращении иранцами процесса обогащения урана. А вот это для всех и каждого в Исламской Республике уже неприемлемо. В Тегеране ссылаются на статью IV Договора о нераспространении ядерного оружия, где говорится о «неотъемлемом праве… развивать исследования, производство и использование ядерной энергии в мирных целях без дискриминации».

После женевской встречи ее участник от Ирана Казем Гарибабади, замглавы МИД, написал в соцсети X, что его страна по-прежнему «привержена дипломатии и поиску взаимовыгодного дипломатического решения». Но с языка дипломатов это можно перевести лишь одним образом: «Откажитесь от максималистских требований — и тогда поговорим». Правда, по всей видимости, в гибкость западных собеседников сами иранцы не особо верят. Как заявил телеканалу CNN неназванный иранский чиновник, страны «евротройки» «утратили и моральные ориентиры, и политическое чутье» и всеми своими действиями лишь хотят «угодить президенту Трампу».

Санкции не для всех

В разговоре с «Новой-Европа» иранист, автор книги «Всем Иран» и телеграм-канала «Исламизм от иноагента» Никита Смагин дал понять, что применение механизма Snapback важно, в первую очередь, «с психологической точки зрения»: ранее европейцы выступали за сохранение СВПД, а «теперь Иран с точки зрения ядерной сделки оказался в полной изоляции со стороны Запада».

Говоря же о практических последствиях, ближневосточный эксперт Эсфандияр Батмангхелидж в разговоре с CNN заверил: «В краткосрочной перспективе Snapback ударит по экономике Ирана, прежде всего создав проблемы с ликвидностью в евро». А это имеет ключевое значение с точки зрения стабильности закупок жизненно необходимых товаров, например, лекарств.

Старший научный сотрудник Вашингтонского института ближневосточной политики Патрик Клоусон в материале о задействовании Snapback перечислил проблемы иранской экономики: рекордная инфляция, огромный бюджетный дефицит, нехватка воды и электроэнергии. «Учитывая весь этот перечень проблем, станет ли Snapback той соломинкой, которая сломает спину верблюду? — задался вопросом эксперт. И сам же ответил: — Возможно». 

Первый негативный сигнал прозвучал уже 28 августа. Как сообщило агентство AP, на фоне ожидания решения «евротройки» иранский риал упал до почти до рекордного минимума. Он торговался по курсу свыше 1 млн за 1 доллар. Для сравнения во время заключения СВПД в 2015 году курс составлял 32 тыс. за доллар, что показывает стремительное обесценивание валюты с тех пор. Исторический минимум был зафиксирован в апреле этого года — 1 043 000 за 1 доллар. Впрочем, Никита Смагин уверен: речь идет о «шоковой реакции в моменте» и это «небольшой фактор риска, потому что иранская валюта и так девальвируется регулярно», «последствия для экономики не стоит преувеличивать».

Да и в целом, по словам эксперта, «дополнительные действия со стороны Европы лишь незначительно меняет ситуацию»: 

— По большому счету, все ограничения, которые можно было ввести, Дональд Трамп ввел еще в ходе первого президентства. А Европа, несмотря на все заявления и предыдущие попытки противостоять давлению Трампа, фактически соблюдала все эти санкции. По крайней мере, не шла напрямую наперекор Соединенным Штатам. 

«Промышленно развитые страны Запада, которые, скорее всего, будут заботиться о соблюдении санкций ООН, и так мало торгуют с Исламской Республикой», — продолжает эту мысль Патрик Клоусон. В прошлом году импорт из Ирана в ЕС составил 2 млрд долларов США, а экспорт — 5,4 млрд долларов, причем большую часть этого объема торговли составили товары, не охваченные механизмом Snapback. Соединенные Штаты сообщали, что импорт из Ирана составил всего 6 млн долларов, экспорт — 90 млн долларов. 

Главное же, что «ОАЭ будут и дальше помогать иранским импортерам, Ирак останется рынком сбыта для иранских экспортеров», а «Китай продолжит закупать иранскую нефть» — в этом CNN заверил Эсфандияр Батмангхелидж. С тем, что «китайцы не откажутся от иранской нефти, по крайней мере не из-за санкций точно», согласен и Никита Смагин. 

Это сотрудничество имеет для Тегерана принципиально важное значение: КНР остается основным покупателем иранской нефти: до 90% всех нефтяных поставок Ирана направляется именно туда. В первые шесть месяцев 2025 года в КНР ежедневно поставлялось в среднем по 1,38 млн баррелей иранской нефти. Китайская сторона готова идти на риск, покупая подсанкционную нефть, так как та продается с большим дисконтом. При этом китайские компании уже скрывают происхождение большей части импортируемой ими иранской нефти и, по всей видимости, просто будут продолжать это делать.

Но, поясняет Патрик Клоусон, «если волновой эффект от Snapback действительно помешает продажам иранской нефти на китайском рынке — возможно, потому что банки, грузоотправители и страховые компании станут менее охотно заниматься такими транзакциями на фоне возросшего давления со стороны США и Европы, — то Тегеран столкнется с серьезным торговым дефицитом и реальными проблемами государственного финансирования».

Что же касается России, то в МИД уже дали понять, что санкции в отношении Ирана соблюдать не будут. В ведомстве утверждают, что европейцы не соблюдали взятые на себя в рамках резолюции 2231 обязательства по отмене односторонних санкций против Ирана, а значит, не могут воспользоваться заложенным в этом документе «инструментарием дисциплинирующего воздействия» (иранские официальные лица приводят ту же аргументацию).

По словам Никиты Смагина, до 2022 года санкционные опасения препятствовали совместным российско-иранским проектам. Например, «Газпром» не шел в Иран, опасаясь как раз санкций в отношении его проектов в Европе. Но теперь — на фоне всеобъемлющих санкций против РФ — этот фактор потерял значение. Так что антииранские санкции Совбеза ООН, по словам собеседника «Новой-Европа», теперь вряд ли будут угрожать взаимодействию российского бизнеса с Ираном. 

В ожидании ответа

Когда применение механизма Snapback стало практически неизбежным, Россия выступила с новой инициативой: на полгода продлить действие резолюции Совбеза ООН 2231​​​. «Выбор международного сообщества должен быть в пользу мира и дипломатии, а не в пользу войны, и именно об этом наш проект резолюции», — заявил журналистам исполняющий обязанности постпреда РФ при ООН Дмитрий Полянский.

Из сообщений иранских СМИ следовало, что проект российской резолюции содержит пункт о том, что в случае продлении иранской ядерной сделки на полгода механизм Snapback в эти шесть месяцев активирован быть не может. Для Европы согласие с российской резолюцией выглядело бы уступкой, но это дало бы всем сторонам дополнительное время и пространство для дипломатии. Так или иначе, «евротройка» выбрала другой вариант.

Теперь стоит ожидать ужесточения риторики и действий со всех сторон. В первую очередь — со стороны Ирана. Во-первых, как заявил 27 августа замглавы МИД Казем Гарибабади, «всё сотрудничество и взаимодействие с Международным агентством по атомной энергии будет полностью поставлено под угрозу и фактически прекращено». Иран может решить прекратить действие соглашения 1974 года с МАГАТЭ, которое устанавливает параметры доступа агентства на объекты и надзора за ядерными материалами.

После июньских ударов Израиля и США по иранским ядерным объектам взаимодействие с МАГАТЭ и так прекратилось, однако в конце августа в Иран вернулась первая группа инспекторов агентства. Сообщалось, что они посетили город Бушер, где находится единственная действующая атомная электростанция страны — объект, которые не подвергся американским бомбардировкам. Пострадавшие Фордоу, Натанц и Исфахан для инспекций остались закрытыми, так что ожидать четкой информации о том, насколько сильно они пострадали, по-прежнему не стоит (главенствующая среди экспертов версия состоит в том, что ядерная программа Ирана была отброшена назад как минимум на несколько месяцев, но совершенно точно не разрушена).

Во-вторых, как дал понять телеканалу CNN неназванный иранский чиновник, Тегеран теперь может выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия — и больше ни в чем себя не сдерживать.

В-третьих, добавил он же, Иран может внести страны «евротройки» в список «враждебных государств». Это даст иранским вооруженным силам право досматривать суда, идущие под флагами этих стран в Персидском и Оманском заливах.

США, в свою очередь, наверняка продолжат ужесточать санкции против Ирана. Последний на текущий момент раунд произошел 21 августа: в черные списки попали компании из разных стран и суда, связанные с транспортировкой иранской подсанкционной нефти. «Соединенные Штаты ограничивают поток доходов, которые иранский режим использует для финансирования дестабилизирующей деятельности, включая поддержку терроризма за рубежом и репрессии против собственного населения», — отметили в связи с этим в Госдепартаменте.

Но подобными мерами дело может не ограничиться. В июле издание Axios сообщило, что Израиль готовится нанести новые удары по Исламской Республике, если та попытается возобновить свою ядерную программу, и рассчитывает, что Трамп поддержит такую атаку «при определенных условиях». А в августе об этом же сообщил журнал Foreign Policy, заверивший: атаку стоит ждать в ближайшие месяцы, до декабря. При этом такой конфликт, вероятно, будет куда более кровопролитным, чем его первая серия. Если Дональд Трамп, как отмечает Foreign Policy, «снова поддастся давлению Израиля и вступит в бой, Соединенные Штаты могут оказаться втянутыми в войну с Ираном, которая по масштабам и сложности затмит даже Ирак».

Никита Смагин уверен, что удары по иранской территории — это со всех сторон куда более серьезный фактор, чем «новые старые» санкции.

Во-первых, атаки нанесли реальный урон нефтегазовой инфраструктуре Ирана, усилив проблемы местного энергетического сектора. Во-вторых, это значимый фактор для российских и других потенциальных партнеров:

— Никто не хочет вкладывать деньги, чтобы потом они оказались погребены под валом ракет. 

В-третьих, именно эти опасения могут лежать в основе заявлений Ирана о готовности к дипломатии.

— Пока кажется, что главная задача переговоров со стороны Ирана — это тянуть время, чтобы не дать повода для новых ударов по своей территории в обозримом будущем, — резюмировал собеседник «Новой-Европа».