Остров боевых действий 

Островитяне

По разным данным, на начало августа 2025 года в микрорайоне Корабел проживало от 1800 до 2200 человек. Активная эвакуация продолжалась в течение двух недель. По сообщению Херсонской военной администрации, на 14 августа (далее данные не обновлялись) с Острова был вывезен 1641 мирный житель, из которых — 56 детей и 169 маломобильных людей.

По словам Ярослава Шанько, начальника Херсонской городской военной администрации (ХГВА), властям есть что предложить эвакуированным. По всей Украине определены места временного проживания, они внесены в соответствующий реестр, и есть понимание, в какой области сколько мест, вместе с фотографиями условий. Людям объясняют, куда можно выехать, и помогают с оформлением статуса временно перемещенных лиц, получением выплат, а также бесплатным переездом в другие регионы страны. 

«В эвакуации задействованы гражданские организации, коммунальный транспорт, полиция, аварийно-спасательная служба, — рассказал в СМИ Игорь Сирык, начальник управления социально-гуманитарной работы ХГВА. — Они привозят с Острова эвакуированных людей, которые потом проходят регистрацию и фильтрацию. Мы их регистрируем на денежную помощь, записываем, кому что нужно: бытовая химия, одежда, обувь. Эвакуированных мы расселяем. У нас есть пункты временного проживания, где люди получают все необходимое, включая трехразовое питание».

Между домом и землей

Каждый переезд через мост — это лотерея. И дело не в сквозных дырах в железобетонной конструкции (авиабомбы пробили ее насквозь) — их можно объехать. Главное — как приходится ехать: на максимальной скорости, лавируя между сгоревшими машинами, осколками бомб и арматуры, беспощадно испытывая автомобильные колеса битым стеклом и металлическим мусором. Бывает так, что волонтеры, вывезя очередных жителей острова, сначала меняют пробитые колеса, а потом снова возвращаются на опасный участок за людьми.

— Колеса — дело наживное, гораздо хуже, если мост рухнет, — говорит волонтер Юрий. — Хотя у нас каждый мост как Антоновский, но кто его знает, насколько его хватит (Знаменитый Антоновский мост через Днепр был частично разрушен в 2022 году в результате боевых действий; до обрушения он выдержал несколько ударов «Хаймерсов» и стал символом устойчивости. — Прим. ред.).

Полицейские и волонтеры не просто вывозят людей,

А в эвакуации у них будет возможность выжить.

Еще одна опасность: постоянные обстрелы. Каждый рейс рискует попасть под обстрел с левого берега или атаку дронов.

Кто может передвигаться самостоятельно, уходит с Острова пешком по автомобильному или железнодорожному мосту. И если в первые дни движение было в направлении материкового Херсона, в последнее время всё чаще люди идут обратно — домой.

Одна в девятиэтажке

— Как можно всю свою жизнь упаковать в пару чемоданов? — плачет Галина, пенсионерка с Острова (имя по ее просьбе изменено). — Ко мне приходили и волонтеры, и полицейские. Я ехать отказывалась. Но после удара по мосту все мои соседи сразу выехали, и я осталась одна на всю девятиэтажку. Периодически при обстрелах перебивали газопровод, готовить еду было не на чем, поэтому я варила себе макароны в электрочайнике. Но теперь не стало и света. Через несколько дней снова пришли полицейские и сказали, что никто не будет ремонтировать в нашем доме электричество и газ, продукты на Остров тоже не будут возить. 

Галине 76, и она уже десять лет инвалид. После инсульта не смогла восстановиться, сын сделал ей в квартире поручни, чтобы она могла передвигаться между комнатой, кухней и туалетом, но про выезд на улицу в инвалидной коляске пришлось забыть — лифт не работает четвертый год.

— Мне к отсутствию общения не привыкать, — продолжает пенсионерка.

Мне было страшно оставить квартиру. Она у меня кооперативная, я ее столько лет строила и обустраивала, можно сказать, вся жизнь вокруг нее крутилась. Но умереть в ней от голода и без медикаментов? В общем, я решилась.

Галину из квартиры вынесли на носилках, вниз спускали на руках шесть этажей, потом тряска на большой скорости в машине через мост и первый временный пункт — больничная палата. Здесь живут пожилые эвакуированные, каждый день им меряют давление и температуру, хорошо кормят. Правда, предупредили, что пробыть здесь островитяне смогут максимум две недели, и это тот срок, за который каждый из них должен найти себе другое жилье.

«Лучше бы я умерла в родных стенах»

По словам Галины, если ехать ей будет не к кому и некуда, ее, как и других, отправят в «Пунт незламностi»: там оборудованы помещения для проживания, как в общежитии.

— Сколько там можно будет жить, я не знаю, — говорит Галина. — Говорят, до конца войны. А если война продлится годы?

Некоторых эвакуированных вывозят в Степановку в психиатрическую больницу, там есть гериатрическое отделение. Знакомая Галины попала туда. Говорит, что там ей очень плохо. Кормят хорошо, есть кровать и крыша над головой, но людей в помещении очень много.

— Один пердит, другой храпит, третий во сне кричит — тяжело, особенно если ты привык жить один, — продолжает пенсионерка. — Выспаться невозможно. Понятно, что это вынужденные обстоятельства, но долго так не протянуть. Особенно если есть деликатные проблемы со здоровьем, а там два туалета на толпу народу.

Галина не знает, что ей делать дальше. Родственников, к которым она могла бы поехать жить, у нее нет. Снимать квартиру тоже не получится. В Херсоне, например, в Таврическом микрорайоне аренда однокомнатной квартиры стоит от пяти тысяч гривен. У Галины пенсия 3600 гривен. Она плачет, что за всю жизнь даже на аренду квартиры в родном городе не заработала. И это цена жилья под ежедневными обстрелами. Есть вариант выехать в менее опасный регион Украины и жить в общежитии для беженцев. Там тоже очень много людей. Херсонские активисты и волонтеры писали обращения к выехавшим из города владельцам жилья, чтобы те разрешили жить в их домах и квартирах эвакуированным с Острова. Но откликнувшихся было совсем мало.

— Я не знаю, что меня ждет завтра, — говорит Галина. — Одно знаю точно: из Херсона я никуда не поеду, родилась здесь и умру здесь. 

Я постоянно думаю, что дальше? Спать не могу. Зачем мне всё это на старости лет? Лучше бы я умерла в родных стенах. 

По другую сторону моста

— Всё, что прилетает на мост, летит и на мой многоквартирный дом, — говорит Надежда, пенсионерка, всю жизнь прожившая возле моста (имя по ее просьбе изменено). — Осколками выбило все окна, часть стены обвалилась, наверное, дом всё-таки рухнет. После наводнения я переехала в дом родственников, что примерно в километре от моста ближе к центру Херсона. Здесь тоже прилетает каждый день, но пока Бог милует. Что мне остается делать? Только молиться. Я боюсь, но без истерик. У меня за спиной почти восемь десятков интересных и активных лет жизни. Я хорошо свою жизнь прожила. А вот дочь моя, ей чуть более пятидесяти, боится страшно. 

За эти три года Надежда с дочерью и внучкой два раза выезжали и возвращались. Жили в Одессе и в Киеве. В Херсоне у дочери есть работа, а в других городах она ничего найти не смогла. Аренда квартир сожрала все семейные накопления за многие годы. В Херсоне есть хотя бы дом, за который аренду не нужно платить, — и это главная причина, по которой женщины продолжают жить под ежедневными обстрелами.

— Внучка моя занимается волонтерством, целый день на ногах, — продолжает Надежда. — Пока мы вечером дождемся ее домой, с ума сходим. На улицу выйти невозможно: постоянно дроновая опасность. А она надевает бронежилет и торопится к кому-то, кто ждет помощи. Сейчас вот эвакуированным помогает. У нее возраст юный, гулять бы да влюбляться, но она косу срезала, подстриглась под мальчика, надевает всё черное и мужское, говорит: «Когда война закончится, тогда и вспомню, что я девушка». 

Охота на бабушек и детей

После того как российские войска ударили по мосту на Остров, в Херсоне все чаще стали говорить о возможности новой оккупации.

По словам пресс-секретаря Сил обороны Юга Украины Владислава Волошина, мост прежде всего используется для гражданского транспортного сообщения. Никаких военных объектов рядом с ним нет.

«Этот мост не имел военно-тактического значения, — подтвердил журналистам и первый заместитель главы Херсонского областного совета Юрий Соболевский. — Его атаковали просто чтобы перекрыть доступ людей к жизни. Ведь [по мосту] местные выезжали в другие районы Херсона, [через него] завозили питание, медикаменты, вещи первой необходимости».

В том, что масштабного наступления на Херсон не будет, уверен и собеседник «Новой газеты Европа». Александр (имя по его просьбе изменено) — оператор беспилотных летательных аппаратов, он родился и вырос в Херсоне. Александр пережил российскую оккупацию и уже два года служит в ВСУ. По его словам, россияне периодически безуспешно атакуют Херсон в районе Антоновского автомобильного и железнодорожного мостов. Иногда они пытаются напасть со стороны небольших островов и переплыть через Днепр на лодках, но «диверсанты, как правило, уплывают вниз по течению раков кормить».

— Я понимаю, что захватить Остров — это стратегически важно для россиян: там много высотных зданий, для управления беспилотниками это удобная позиция, — признает Александр. — Видимо, они рассчитывают прорываться на Остров с воды небольшими группами. 

Александр уверен, что гражданскому населению на Острове, да и в целом в прибрежных районах Херсона (а это довольно большая часть города), «давно нечего делать, они военным только мешают», здесь наиболее сильные обстрелы, а снабжение остающихся в опасной зоне жителей продуктами и медикаментами, ремонт ежедневно разбиваемых коммуникаций — это риск для всех.

— Обстреливать нас ежедневно будут, но снова оккупировать — нет, — убежден военнослужащий. — Убивать мирных — это хобби такое у русских. Они ради развлечения дронами по общественному транспорту лупят. 

Я думаю, они так своих новых операторов обучают бить по движущимся целям. Пассажиры маршрутки или троллейбуса отстреливаться не могут, они же безоружные.

Также довольно часто от ударов дронами страдают пожарные и медики. Они приезжают к месту удара спасать людей, а туда прилетает снова.

По словам Александра Прокудина, главы областной военной администрации, только с начала 2025 года через российский дроновый террор на правобережье Херсонщины погибли 98 взрослых и годовалый мальчик. Еще 939 людей, среди которых 15 детей, были ранены.

— С дроновой камеры не всегда понятно, кто это — военный идет или мирный, — рассуждает Александр. — А местные, честно говоря, постоянно на улице торчат, туда-сюда передвигаются, потому и под обстрелы попадают. С другой стороны, в Херсоне боеприпасы скидывают даже на детей и бабушек — их-то с военными точно не спутаешь. А маршрутки и троллейбусы? Их тоже опознать легко. Так что это все-таки терроризм, а не военная необходимость.

«Куда они поедут?»

Если мост на Остров всё-таки обрушится, все, кто отказался выезжать или вернулся после эвакуации, окажутся отрезанными от материкового Херсона. У них не будет даже еды. Единственный возможный способ коммуникации с «большой землей» — лодки, но никто не позволит гражданским плавать по реке в этой зоне. На Херсонщине, во все времена кормившейся рыбалкой, теперь строго запрещен спуск на реку, по неизвестным лодкам стреляют как свои, так и чужие.

— И обстрелам этим конца-края не видно, — признается Александр. — Я не понимаю, как и чем эта война может закончиться. За эти три года на левом берегу умерла моя мама, а я до сих пор даже на ее могиле не побывал (сам Херсон — на правом берегу Днепра и с ноября 2022-го находится под контролем Украины, а левобережная часть Херсонской области оккупирована российскими войсками. — Прим. ред.). И я не знаю, когда это вообще станет возможным. Пока я вижу, что вернуть левобережье Херсонщины военным путем невозможно. У нас катастрофически не хватает людей. Есть оружие и снаряжение, а бойцов — нет. А в России наоборот — народу тьма, они каждый метр мясом продавливают.

По словам Александра, если вдруг сегодня политики договорятся о мире и заморозят фронт в том положении, в котором он находится сейчас, а люди на оккупированных территориях поймут, что ждать освобождения больше неоткуда, массовый исход оттуда всё равно не начнется. За годы войны простые люди только беднели. И сейчас у них ни денег, ни одежды, ни жилья.

— Куда они поедут? — продолжает Александр. — Я общаюсь с родственником в Железном Порту. Моря он не видит уже три года, хоть и живет на побережье, — российские военные запретили к воде приближаться. Но ему на это плевать. Так же, как и на цвет паспорта. У него есть огород и дом. Пусть хоть китайцы, лишь бы его не трогали. Но всё равно что-то должно произойти, потому что в таком темпе воевать четвертый год невозможно. Такое впечатление, что всем плевать на жизни людей, на разбитые дома и разрушенное и украденное культурное наследие Украины.