Лидия Васильевна ждет звонка сына 

Из Днепродзержинска — в Дзержинск

Геннадий Артеменко — украинец. Он родился, вырос и окончил школу в Днепродзержинске (сейчас — Каменское) Днепропетровской области. Геннадий остался в семье единственным ребенком: его старшая сестра умерла от лейкемии, когда ей было 12 лет. Военных в семье не было, но отец Геннадия очень хотел, чтобы сын стал офицером: для него, как для многих советских людей, слово «офицер» было синонимом порядочного, честного и смелого человека. И просил его, еще школьника, об этом перед смертью. Василий Артеменко умер в 40 лет от последствий травмы, полученной на заводе, — он был сталеваром. 

В 1985 году, окончив школу, сын выполнил волю отца: поступил в Коломенское высшее артиллерийское командное училище. В Украинской ССР тоже было немало артиллерийских училищ, но десантный факультет, на котором хотел учиться абитуриент Гена Артеменко, — только в Коломне.

Он окончил училище с красным дипломом и был распределен в ГДР, в Западную группу войск — сказочное везение для молодого лейтенанта. Прослужил там, в Карл-Маркс-Штадте (ныне Хемниц), до 1993 года. Уже не было СССР, объединились ГДР и ФРГ, и советские войска постепенно выводили из бывшей социалистической Германии. Часть, где служил Артеменко, вывели в Мулино — в гарнизон в Нижегородской области — и предложили: украинцы могут увольняться и ехать на родину, а если хотят остаться служить — пусть остаются. 

Геннадий поехал домой, в Украину, пришел в кадровую службу Минобороны в Киеве, но там ему сказали: у нас артиллеристов слишком много, а должностей мало. И Геннадий вернулся в Россию: хотел служить по специальности. Его отправили на Дальний Восток. Потом — в Таджикистан. Оттуда с наградами — медалями «За заслуги перед Отечеством» трех степеней и многочисленными грамотами — Артеменко приехал служить в город Дзержинск Нижегородской области. А в 34 года в звании подполковника уволился в запас: благодаря службе в Таджикистане Геннадий Артеменко заработал пенсию по выслуге лет.

— Он был молодой и активный, — рассказывает жена Геннадия Ольга. — 

Вместе с ней мы всегда ехали в Кирилловку в Запорожской области — на Азовское море. До 2014 года мы только туда ездили в отпуск. Нас там знали и ждали каждое лето. Мы всегда ехали туда на машине. Вы не представляете, какие это сумасшедшие красоты по дороге: с одной стороны поле подсолнухов, с другой — кукурузы, смотришь и радуешься. Несколько раз мы привозили маму к себе. Но ей было тоскливо не дома. Мы видели, что всякий раз, возвращаясь домой в Каменское, она вздыхала с облегчением: там привычная обстановка, соседки, подруги, цветочки и родные стены.

Геннадий и Ольга знакомы с 1993 года — с того самого времени, когда молодой офицер после ГДР оказался в Нижегородской области. Жить вместе они начали в 2002 году, когда Артеменко вернулся из Таджикистана. В 2006 году Ольга и Геннадий поженились и с тех пор ходили, держась за руки и расставаясь только на время работы. Всегда и везде вместе — бывают такие семьи. У Ольги сын, у Геннадия дочь от первого брака — все были дружны, всем было тепло вместе. Дружили с соседями в Дзержинске, вместе ездили на рыбалку — в общем, жизнь казалась почти безоблачной. И дома хорошо, и в отпуске в Украине замечательно. 

А в 2014 году началась война. Геннадий оформил в консульстве Украины удостоверение заграничного украинца (заграничные украинцы — это граждане других государств, имеющие украинское происхождение. В соответствии с законом от 2004 года, они пользуются в Украине почти всеми теми же правами, что и граждане). В 2016 году он впервые поехал к маме без жены. А год спустя сказал: «Едем в Киев, собирайся».

— Я тогда наслушалась новостей по российскому телевидению, — вспоминает Ольга, — и говорила мужу: «Гена, да как же мы поедем туда вместе, я ведь по-русски разговариваю!» Мне казалось, что меня камнями закидают в Киеве за русский язык. Но Гена настоял, и мы поехали. И я была даже несколько шокирована: никому я с моим русским языком не нужна, никто меня не преследует, никто пальцем не показывает. И я подумала тогда: какая же я глупая, какая же я дурная! А потом Гена предложил поехать в Черниговскую область. Дело в том, что моя бабушка — оттуда, она украинка. Их семью раскидало еще в мировые войны. И связи прервались. А муж предложил просто поехать в то село, где родилась и выросла бабушка, и расспросить пожилых людей о родственниках. И снова я боялась, просила мужа говорить по-украински, опасалась, что на меня из-за русского языка будут косо смотреть. В итоге, когда местные бабушки узнали, что я ищу каких-то давно потерянных родственников, сразу предложили помощь. И я нашла свою троюродную сестру, с которой мы общаемся с 2019 года! Она живет в Киеве. Когда мы первый раз договаривались о встрече, я взяла альбом своей бабушки, она — своей, и у нас оказались одинаковые фотографии в этих альбомах. С тех пор мы постоянно на связи. Сестра и ее семья знают о моей ситуации и очень поддерживают. А в России у меня никого не осталось, кроме родителей. Все друзья, все соседи, с которыми мы общались не один десяток лет, исчезли из нашей жизни, спрятались, когда арестовали Гену.

«Группа лиц по предварительному сговору — я, муж и кот»

24 февраля 2022 года Ольга проснулась утром и увидела, что муж сидит, сжав голову руками. «Геночка, что случилось?» — «Киев бомбят». Он пытался дозвониться маме, но со связью было очень плохо. Ольга и Геннадий решили, что нужно срочно ехать забирать Лидию Васильевну. Пока думали, как это сделать, она заболела ковидом. Вопрос отложился до выздоровления — к счастью, помогли школьные друзья Геннадия. Они привозили лекарства и продукты, а сын с невесткой по телефону руководили лечением.

— Если раньше, до полномасштабного вторжения, муж звонил маме раз в неделю, — говорит Ольга, — то после 24 февраля он стал звонить ей дважды в день, утром и вечером. Утром — по дороге на работу, вечером — по дороге с работы. С мамой муж всегда говорил на украинском языке. И я не знаю, может, кто-то донес? Я видела, как управдомша зыркала, когда Гена с мамой по-украински говорил. Кстати, она на суде была свидетелем обвинения.

Когда выздоровела мама Геннадия, заболела мама Ольги. Операция, временная обездвиженность, долгая реабилитация — в общем, всё лето 2022 года семья Артеменко за ней ухаживала. А осенью они поехали в Кыргызстан просить визу в посольстве Украины. Кстати, еще в 2021 году, в разгар пандемии, Геннадий подал документы в миграционную службу Украины, чтобы оформить вид на жительство, — при закрытых границах и локдауне он опасался, что может не успеть помочь маме в случае необходимости. Геннадий и Ольга не могли предположить, что с мамой их разделят не карантин и пандемия, а война и тюрьма.

В визе семье Артеменко отказали. Причем консул Украины, по словам Ольги, поняла ситуацию и пыталась помочь, но честно предупредила, что в нынешних условиях решения по визам принимают не консулы, а СБУ. Геннадий и Ольга получили отказ с формулировкой «не подтверждена цель пребывания в стране». Подали апелляцию и снова получили отказ. И тогда Геннадий стал писать в МИД, в миграционную службу, в администрацию президента Украины. И получал ответы: «Мы всё понимаем, но идет война, ваш вопрос будет рассмотрен после войны». Но Артеменко не сдавался: они с Ольгой планировали осенью 2023 года снова ехать в Кыргызстан. Не успели: за Геннадием пришли.

Они избивали его в микроавтобусе за углом — ждали, пока я выйду из дома и уйду на работу. А потом привели его домой на обыск — при том, что я собственник квартиры и обязана была присутствовать. Но они специально ждали, пока уйду, — наверное, не хотели шума, да и помешать я им могла при подбрасывании пакета в батарею. Гену заперли на балконе и будто бы обыскивали квартиру. А потом привели его и говорят: вот, мы нашли у вас в кухонной батарее 60 граммов пороха. Ага, офицер-артиллерист хранит порох в горячей батарее, конечно. Я потом видела, как проходил этот обыск. Я же хозяйка, у меня каждая баночка на своем месте. Так вот, на кухне они ничего даже с места не сдвинули. Они не открывали шкафчики, не трогали кастрюли, только магнитики с городами Украины забрали и кружки сувенирные разбили. В комнате, где платяной шкаф, они просто перевесили одежду, поменяв вешалки местами. Мне всё было понятно уже тогда. И статью первоначально придумали — 222.1, часть 3, пункт А: «Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение огнестрельного оружия или боеприпасов, совершенные группой лиц по предварительному сговору». Я так понимаю, что группа лиц — это я, муж и кот. 

Коту на момент ареста Геннадия было 22 года. Старенький, но любимый член семьи, о котором заботились так, что он мог стать долгожителем-рекордсменом, умер вскоре после исчезновения Геннадия. Он стал, в сущности, единственным свидетелем того, что эти люди делали в доме Артеменко. На следующий день после обыска у кота случился инсульт.

Обвинение в групповом приобретении и хранении оружия в конце концов исчезло из дела. Зато появились обвинения в госизмене и оправдании терроризма. А в приговоре (приговор имеется в редакции) во время перечисления того, что нужно сделать с вещдоками, о порохе было сказано: «Передать для принятия решения в управление федеральной службы войск национальной гвардии».

«Имеются признаки побуждения к остановке войны»

— Подброшенный порох — это обычная эфэсбэшная история, — объяснил «Новой газете Европа» Евгений Смирнов, адвокат «Первого отдела», хорошо знающий историю дела Артеменко. — Им нужно было «зафиксировать» Геннадия, поместить его в изолятор, чтобы иметь время на возбуждение уголовного дела по другим статьям. Основной статьей у Артеменко была госизмена. Даже в постановлении о проведении обыска, с которым они пришли, было написано, что он подозревается в совершении именно этого преступления. Так что порох был нужен исключительно для того, чтобы изолировать человека и стряпать дело, не опасаясь, что он уедет или еще каким-то образом выйдет из-под контроля.

Групповая статья из дела ушла — к суду осталась лишь первая ее часть, просто «хранение» пороха, который суд постановил передать в ФСБ. До предъявления обвинения в госизмене Геннадий Артеменко отсидел десять месяцев. Дело по статье 275 «Государственная измена» было возбуждено в мае прошлого года, а само обвинение по этой статье было предъявлено в конце августа. Тогда же появилось обвинение по статье 205.2 ч.2 («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма»).

Поводом для обвинения стала найденная в телефоне Геннадия подписка на телеграм-канал «Гражданская сила», который принадлежит движению крымских татар «АТЕШ». Обе статьи обвинения связаны с каналом. Оправдание терроризма не зря появилось только ближе к осени — именно тогда движение «АТЕШ» было признано в России террористической организацией. В телеграм-канале движения регулярно публиковались листовки с простым текстом «Остановим войну вместе!» и эмблемой «АТЕШ». А в Дзержинске время от времени такие листовки появлялись на столбах. И Геннадия Артеменко обвинили в том, что именно он, будучи подписанным на канал партизанского движения крымских татар, расклеивал их по городу.

Диск с записью с камеры видеонаблюдения просматривали во время следствия. На записи была точка. Непонятно, кошка это или собака, мужчина или женщина, машина или мотоцикл. Адвокат во время суда ходатайствовал о просмотре диска и проведении экспертизы: давайте, говорил он, всё-таки установим, кто на этом диске.

Кстати, листовку обвинение тоже предъявило в качестве вещдока. По ней даже провели экспертизу, подтвердившую отсутствие оправдания терроризма. Любопытно, что листовка была такая чистенькая и беленькая, будто не висела на столбе, а была прямо перед проведением экспертизы скачана и распечатана из того самого телеграм-канала. Из приговора суда: «Согласно выводам в заключение психолого-лингвистической экспертизы, в тексте листовки с надписями «Остановим…», «АТЕШ» и QR-кодом, ведущим к телеграм-каналу организации «АТЕШ», имеются психологические и лингвистические признаки побуждения к остановке войны совместно с данной организацией».

Кроме того, Геннадия Артеменко обвиняли в том, что он переписывался с участниками движения «АТЕШ». Но документального подтверждения этому не нашлось, и в деле, которое ушло в суд, никакой переписки не обнаружено. Адвокат Геннадия заявлял ходатайство о предоставлении этой переписки и ее экспертизе: если обвинитель утверждает, что Артеменко вступил в контакт с представителями «АТЕШ», значит, тому должны быть доказательства. А может, он действительно переписывался и получал задания расклеивать листовки по Дзержинску? Судья спросил, не возражает ли обвиняемый против такого ходатайства. Геннадий ответил: «Да я год и восемь месяцев мечтаю эту переписку увидеть!» Но сторона обвинения переписку так и не предоставила. И судья отказал в ходатайстве о проведении экспертизы: нет переписки, нет предмета для экспертизы, всё просто. А обвинение осталось, никуда не делось.

Из приговора суда: «Что же касается доводов защитника-адвоката о невозможности принятия названных протоколов (осмотра мобильных телефонов. — Прим. ред.) в качестве доказательств в связи с отсутствием текста переписки Артеменко с координаторами, то суд принимает во внимание, что специалистом при исследовании данных устройств обнаружены уничтожения переписок, что позволяло в условиях неочевидности совершения подсудимым вышеназванных действий уничтожать любые данные, свидетельствующие об их совершении».

18 лет строгого режима и 84-летняя мама

Судебные заседания продолжались четыре дня. 27 июня Второй Западный окружной военный суд вынес приговор: 18 лет строгого режима, год ограничения свободы, штраф в размере 360 000 рублей и запрет администрировать сайты в течение двух лет. Адвокат «Первого отдела» Евгений Смирнов убежден, что если бы движение «АТЕШ» было признано террористической организацией до ареста Геннадия, то срок был бы еще больше.

— Количество дел о госизмене и шпионаже с начала войны уже перевалило за тысячу, — объясняет Смирнов. — Причем чаще всего обвиняемые — это не некие публичные личности, а совершенно обычные люди, которые в какой-то момент по разным причинам попали в сферу интересов чекистов. Что касается Геннадия Артеменко, то он, полагаю, оказался под наблюдением после того, как начал пытаться попасть в Украину. Он писал в консульство, в МИД Украины, в различные организации, и в какой-то момент был замечен спецслужбами. 

Из приговора суда: «При просмотре канала («АТЕШ». — Прим. ред.) обнаружены публикации с фотоснимками перевозимой железнодорожным транспортом военной техники, фотографии железнодорожного состава с военнослужащими РФ и автомобиля Минобороны России, спутниковый снимок с координатами железнодорожной станции в Нижегородской области. В пояснении к ним указано, что источник в Нижегородской обл. сообщил «АТЕШ» о происходящем на железнодорожной станции, откуда военнослужащих доставляют в расположение воинской части. Также источник предлагает сообщать «АТЕШ» о перемещении военной техники, отмечено, что агенты «АТЕШ» ведут разведку за Вооруженными силами РФ на территории России, предлагается присоединяться к «АТЕШ»».

«Источником в Нижегородской области» ФСБ с легкостью назначило Геннадия Артеменко и влепило ему 18 лет за госизмену и оправдание терроризма.

Вот во «вражеском» телеграм-канале фотографии из города. А вот в этом городе украинец с подтверждающим документом, который к тому же пишет во все инстанции. Значит, он и есть шпион и изменник, пасьянс складывается в два счета, и не нужно сидеть в засадах и бегать с пистолетом. Вот только листовки в Дзержинске продолжали появляться уже после ареста Геннадия, и их фотографии в канале «АТЕШ» — тоже.

Из приговора суда: «Согласно переводам документов, изъятых 17 октября 2023 года, в обращении в Государственную миграционную службу Украины Артеменко указывает о намерении с супругой эмигрировать в Украину, обращается с просьбой предоставить ему и жене убежище в Польше. Как в обращении к государственным властям Украины, так и к государственным властям Польши Артеменко называет Россию «страной-агрессором», а население — «военными преступниками», утверждает, что поддерживает украинский режим и вооруженные силы Украины, в том числе материально, активно проявляет свою антироссийскую позицию».

В материалах дела в качестве доказательства антироссийской позиции — фотография: Геннадий и Ольга в Киеве с украинским флагом в 2018 году. Тогда Геннадию исполнялось 50, и Ольга сделала ему подарок к юбилею: билеты на концерт «Океана Ельзи» в Киеве. До украинской столицы добирались блаблакаром. Устали, но были так счастливы на том концерте: любимая группа, день рождения, Киев, а впереди еще столько счастливых лет…

Спустя семь лет после того путешествия подполковник запаса Геннадий Артеменко в СИЗО, ждет этапа в колонию строгого режима. Сейчас ему 57, есть большие проблемы со здоровьем: гипертония, остеохондроз, позвоночные грыжи, панкреатит и много чего другого. На свободу Геннадий должен выйти в 73. Его жена Ольга, работавшая в России начальником планового отдела, — теперь в чужой стране, подрабатывает няней и уборщицей, вечерами участвует в работе волонтерской организации и надеется всё-таки получить разрешение на поездку в Украину: увидеть маму мужа и успокоить ее, до сих пор не знающую о том, что произошло с сыном. А пока каждый день Ольга «надевает» улыбку, звонит свекрови в Каменское и говорит: «Лидия Васильевна, у Гены всё в порядке! Просто он сейчас не может с вами связаться, он в лагере беженцев. Но уже скоро, поверьте».