Шелтер в Армении для транслюдей оказался на грани закрытия

Новое убежище

Трехкомнатная квартира в центре Еревана. Здесь находится шелтер «Центра Т». Одновременно могут жить не больше шести человек — так договорились с собственником квартиры. Две спальни и одна общая комната — гостиная и кухня одновременно. На шкафах объявления с просьбой мыть посуду и соблюдать ночью тишину. Похоже на обычную квартиру, арендуемую релокантами вскладчину.

Раньше шелтер «Центра Т» был в Москве. Но в конце 2023 года, накануне признания Верховным судом «международной организации ЛГБТ» экстремистской, активисты и волонтеры начали эвакуироваться из России. Выбирали между Грузией и Арменией — остановились на второй, потому что не у всех были загранпаспорта.

Сейчас шелтером руководят две трансдевушки: Иона, завхоз на волонтерских началах, и Саша. У Саши в этом месяце не будет зарплаты — «Центр Т» сильно пострадал из-за отмены американских грантов. Пожертвования тоже идут, но их не хватает на покрытие всех расходов.

— Сейчас шелтер существует на благотворительные пожертвования на Patreon и Buy me a coffee, — рассказывает Иона. — Есть цель собирать ежемесячно 2400 долларов. 900 из них на аренду. Остальное — зарплаты координатору и психологу, еда и лекарственные препараты для наших постояльцев. Зарплаты психологу уже пришлось урезать.

При этом заявок у шелтера по-прежнему много.

— Сейчас у нас все места в шелтере заняты, на рассмотрении четыре заявки, — говорит Иона. — 

Мы смотрим на самые кризисные случаи. Кроме того, если мы уже помогали человеку, второй раз вряд ли сможем ему помочь.

Стандартное время нахождения в шелтере — месяц. Если проживающий за это время не успел трудоустроиться и снять жилье, но работает над этим, ему разрешают задержаться дольше. С теми, кто не проявляет активности, прощаются.

За полтора года в шелтере останавливались десятки небинарных и трансперсон: и транс-активисты, и «невидимые», не афишировавшие свою гендерную идентичность. Некоторые — кто еще в России сумел получить гуманитарную визу одной из стран ЕС — останавливались всего на несколько дней, по дороге к новому месту жительства. 

Большинство транслюдей не планируют оставаться в Армении насовсем, но для получения гумвизы требуются веские основания, которые есть не у всех. Для тех, кто в Ереване, одна из главных трудностей — поиск работы. Относительно просто устроиться в клининг и в службы доставки, где ненормированный рабочий день и невысокие зарплаты.

«У меня больше нет сына!»

— Из всех шелтеров, где я жила, этот самый лучший, — говорит трансдевушка Ника. — В других тебе просто дают койко-место, и на этом всё, а здесь стараются хотя бы минимально обеспечить едой, спрашивают, как у нас дела, как идет поиск работы, нужна ли психологическая помощь.

Ника из Алматы. Говорит, что Казахстан, как и Россия, трансфобная страна. Казахстанское ЛГБТ-комьюнити с тревогой ждет ужесточения законов по российскому образцу.

Свою инаковость Ника осознала очень рано, но понимала, что нужно играть по правилам, и почти двадцать лет пыталась социализироваться как мужчина.

— Я трансперсона и еще и лесбиянка. В консервативном обществе не могу ходить по улице с девушкой за руку и в комфортной для меня одежде, — объясняет собеседница.

Пять лет назад Ника открыла в Алматы кофейню, на стене которой нарисовала силуэты двух девушек, тянущихся друг к другу, их губы были закрыты кофейной чашкой. Неизвестные трижды закрашивали рисунок. После этого в кофейню перестали ходить посетители. Ника уверена, что их запугали.

Тогда трансдевушка попыталась эмигрировать в Таиланд, но через пару месяцев вернулась в Казахстан.

— Это миф, что Таиланд — рай для трансгендеров, — говорит она. — Там к нам относятся как к людям третьего сорта. Не видела, чтобы трансперсоны были где-то трудоустроены. Их там можно встретить только на улице, где они предлагают интим-услуги.

В Казахстане Ника работала в организации, которые занимается ВИЧ-профилактикой, подрабатывала на удаленке: SMM-щицей и дизайнером.

Несколько месяцев назад пришлось снова покинуть родину.

— Я столкнулась с откровенным вымогательством и беспределом из-за своей гендерной идентичности, — говорит трансдевушка. Но подробностей рассказать не может — опасается мести шантажистов.

— У меня смещение позвоночника и перелом ноги, — рассказывает трансдевушка. — В милиции были готовы принять заявление, но объяснили, что как только его напишу, автоматически стану невыездной до окончания расследования.

Поэтому Ника решила ничего не заявлять, а поскорее собрала вещи и уехала — перебралась в Армению. Сейчас она восстанавливается после травм и планирует перебираться дальше, в ЕС.

В отличие от яркой, уверенной в себе Ники Лина — ее соседка по шелтеру — тяжело идет на разговор. Она опускает голову, постоянно прикасается к своему лицу. Рассказывает, что ещё в детстве осознала: с ней что-то не так. Когда смотрела на свое отражение, ей казалось, что из зеркала смотрит кто-то другой.

— В России я ненавидела себя и от этого постоянно находилась в глубокой депрессии, — говорит она. — Принять себя и начать транспереход получилось только в Казахстане, где я оказалась в 2022 году, спасаясь от мобилизации.

Уже переехав, Лина открылась друзьям и матери, оставшимся в России. Друзья отвернулись, мать написала: «У меня больше нет сына!» Но позже всё-таки приняла решение Лины — сейчас они снова общаются.

В ереванском шелтере Лина несколько недель. В России работала таксистом, в столице Армении тоже устроилась в «Яндекс-такси», арендовала машину. Поначалу всё шло хорошо, но в одну из смен Лина вышла в комфортной для себя женской одежде — говорит, что устала бояться.

Пока она не знает, что делать дальше.

«Обсуждали, как меня “переделать обратно”»

Трансдевушка Анна (имя изменено по просьбе собеседницы. — Прим. ред.) оказалась в Ереване в феврале этого года и две недели прожила в шелтере «Центра Т».

— В России меня преследовала мать, она подавала на меня в розыск и нашла полицейских, угрожавших мне административным арестом за ЛГБТ-пропаганду, — рассказывает Анна.

Трансдевушка родилась в маленьком городе в центральной России, свою идентичность полностью осознала в четырнадцать лет. Тогда Анну начали травить в школе.

Мать не только не заступалась за ребенка, но и сама требовала стать, как все. Кроме того, Анне мешали проблемы со здоровьем: сама трансдевушка считает, что у нее СДВГ и аутизм. В итоге мать вынудила Анну поступить в институт в том же городе, а потом начались долгие и безуспешные поиски работы. Как правило, Анне отказывали на собеседовании либо выгоняли во время стажировки. Дольше всего — девять месяцев — трансдевушка проработала в пункте выдачи товаров.

Транспереход Анна начала еще в России — стала принимать препараты. Жила на съемной квартире, куда однажды пришли полицейские, — после того как мать подала на нее в розыск. 

Оскорбляли, угрожали психбольницей и заключением под стражу. Намекали, что в камере над ней надругаются.

— Полицейские вызвали мою мать, которая быстро приехала, — вспоминает Анна. — Угрозами принудили меня жить в ее квартире как под домашним арестом. Обсуждали, как меня «переделать обратно».

В Ереване трансдевушка подрабатывает: раздает рекламные листовки и упаковывает вещи. Кроме того, ей оказали материальную помощь «Сфера» и «Центр Т». Сейчас Анна выглядит феминно и не сталкивается с бытовой агрессией. Но устраиваться на работу, где требуют паспорт, не рискует: все документы на мужское имя, поменять их в России Анна не успела.

Трансдевушка рассказывает, что в Армении наконец перешла на качественные гормоны: в России она пила только дешевые препараты с кучей побочных эффектов.

Политика ужесточилась

Женя Моррис, жившая в ереванском шелтере «Центра Т» в мае-июне прошлого года, в России занималась активизмом. После того как в квартиру трансдевушки пришли силовики с обыском, она решила срочно уезжать. Уже в Армении выяснила, что ей инкриминируют ЛГБТ-пропаганду и дискредитацию российской армии.

Изначально Женя планировала попасть в Германию, но получить гумвизу во Францию оказалось проще и быстрее. Активистка не жалеет, что оказалась именно в этой стране.

— Французское общество терпимее, — говорит она. — О Германии я слышала много отрицательных отзывов. Бюрократических проволочек во Франции меньше. Здесь на улице много граффити о том, что нас нужно защищать. Помню, как раз когда я прилетела во Францию, в Париже состоялся марш против запрета трансперехода для тех, кто достиг пубертатного возраста. Довольно много людей вышло.

Женя — волонтер «Центра Т». Покинув Россию, она дистанционно сопровождала эвакуацию семи трансперсон, которым в России угрожала опасность. Почти все они прошли через ереванский шелтер «Центра Т».

— Вообще главная рекомендация: если есть загранпаспорт, не светить его на погранконтроле в России. Тем более, если есть гуманитарная виза. Безопаснее сначала вылететь в страну, куда пускают по внутреннему российскому паспорту. Армения — как раз такая страна, — говорит Женя.

По её наблюдением, сейчас российским трансперсонам оказаться в ЕС сложнее, чем в 2024-м.

— Очень ужесточилась политика выдачи гуманитарных виз преследуемым квир- и трансперсонам, — говорит активистка. — Многие надолго зависают в Армении.

«Более-менее нормально, но всё-таки трансфобно»

Армения долгое время считалась относительно безопасной страной для небинарных и трасперсон, эмигрировавших из России.

— К своим трансперсонам в консервативной Армении относятся, как в какой-нибудь российской глубинке, — объясняет координатор Саша. — Но на нас, россиян, смотрят как на представителей другой культуры, с которых и спрос меньше.

В конце мая в парке напали на Стешу — подругу Ионы. Трое армян, лет 16–18 на вид, неодобрительно смотрели, плевали в сторону трансдевушек, а потом подошли. По словам Ионы, в какой-то момент к ним примкнули еще мужчины. В конце словесной перепалки Стешу дважды ударили по голове. Побои зафиксировали в больнице, армянская полиция приняла от пострадавшей заявление.

— В полиции нас допрашивали более-менее нормально, но всё-таки трансфобно, — говорит Иона. — 

Один из полицейских сказал примерно следующее: «Армяне встречаются и даже спят с транслюдьми, но никогда в этом не признаются». Но всё равно это лучше, чем в России. Армянские полицейские тебя поучают, могут бестактно пошутить, но они тебя не тронут.

После нападения Иона и Стеша задумались о переезде в более безопасную страну. В заявлении о нападении пришлось написать, что Стешу ударили не два раза, а один, иначе случившееся квалифицировали бы как более тяжкое преступление, и Стеша как пострадавшая стала бы невыездной до конца расследования.

Насколько известно Ионе, сегодня ереванский шелтер — один из немногих, где получают приют небинарные и трансперсоны, эмигрировавшие из России. Это подтверждает сотрудник организации, помогающей трансперсонам, попросивший называть его Крисом.

— Любое безопасное пристанище для транслюдей, где бы оно ни находилось, — это замечательно, — объясняет Крис. — К сожалению, таких мест очень мало. Многие трансфрендли-шелтеры, после начала полномасштабного вторжения открывшиеся в других странах, либо закрылись, либо на грани закрытия.

По его словам, стран, абсолютно безопасных для трансперсон, не было и нет, и в ЕС жизнь зачастую оказывается совсем не такой, как виделось из России

— Конечно, есть страны, где спокойнее, однако и там много «но», — рассказывает волонтер. — Многие хотят оказаться в Испании. Но если туда попадешь, надо очень долго ждать оформления документов на беженство. Всё это время — около года — надо где-то жить. И даже в благополучной стране ситуация может значительно ухудшиться на индивидуальном уровне. Например, одной из самых безопасных стран считается Финляндия, но там очень сложно найти работу, к тому же к власти в Финляндии пришли правые, поэтому отменяются многие инициативы, связанные с помощью мигрантам. И там ты можешь оказаться на улице, как и в любой другой стране.

По сведениям Криса, отношение к транслюдям в Армении меняется в худшую сторону. Армянская полиция неохотно принимает заявления от пострадавших трансперсон. 

— Когда ситуация в России в целом ухудшается, для уязвимых групп она ухудшается в квадрате. Было плохо, а стало невыносимо, — говорит Крис. — В России транслюдям невозможно получить документы и лекарства или даже просто открыто заявить о своей идентичности. Стало невозможно сотрудничать с помогающими организациями. Растет уже новое сообщество транслюдей, вступивших в сознательный возраст, когда Россия аннексировала Крым, а их совершеннолетие пришлось на начало полномасштабного вторжения. У них вообще никогда не было возможности сделать легальный переход или получить помощь в своей стране. Они тоже хотят сбежать из России.