«Очень хрупкая конструкция» 

— Как вы оцениваете такой стремительный ход событий?

— Трамп пока скорее пытается выдать желаемое за действительное. Он стремится к достижению мира на Ближнем Востоке, но к такой скорости не готовы ни Иран, ни Израиль. Хотя все стороны уже понимают, что этот конфликт не может продолжаться бесконечно и что определенный конфликтный потенциал во многом исчерпан.

Однако технически ни одна из сторон, даже если они обе согласились на прекращение огня, не успела обеспечить выполнение этого решения на всех рубежах. Приказы должны пройти всю цепочку командования до самых низовых звеньев. Поэтому обстрелы продолжаются, и опасность эскалации сохраняется. 

Фактически только из постов Трампа мы узнали, что, оказывается, заключен мир. Поэтому этот мир крайне хрупок.

Я полагаю, что режим прекращения огня все же удастся обеспечить — обстрелы с обеих сторон должны прекратиться. Но в долгосрочной перспективе это не решение конфликта. Угрозы как с иранской, так и с израильской стороны сохранятся. Вопрос иранской ядерной программы также остается открытым. Так что это скорее временное компромиссное решение, позволяющее всем сторонам получить передышку.

— Вы упомянули хрупкость этого перемирия, объявленного Трампом в соцсетях. Насколько вообще можно доверять такой «твиттер-дипломатии»? Могло ли это изначально восприниматься как серьезное заявление?

— Если Трамп об этом написал, значит, какие-то переговоры действительно велись, были достигнуты определенные устные договоренности. Но важно понимать: это не письменный документ, не официальная сделка. Тем более трудно вообразить представителей Ирана и Израиля, которые бы встретились, пожали друг другу руки и подписали соглашение о прекращении огня.

Так что это сама по себе очень хрупкая конструкция. Ситуация остается крайне неустойчивой и опасной, с высоким риском возобновления эскалации.

Тем не менее, и Иран, и Израиль действительно испытывают потребность хотя бы во временной передышке. Это объективный фактор, который может способствовать сохранению перемирия, несмотря на всю его зыбкость.

— По словам Трампа, прекращение огня начнет поэтапно вступать в силу примерно через шесть часов после его объявления. За это время обе страны должны завершить уже начатые операции. Из слов Трампа следует, что первым режим прекращения огня должен будет ввести в действие Иран, а через 12 часов — Израиль. И к концу дня можно будет констатировать «завершение 12-дневной войны». Насколько реалистичен этот план? 

— По-моему, уже всё пошло совершенно не так. Практически сразу после публикации Трампа в соцсетях Израиль обвинил Иран в новых обстрелах. 

Важно понимать: пост в соцсети — это не юридический документ с четко прописанными обязательствами и подписями сторон. Скорее всего, были какие-то устные договоренности, но Трамп преподнес их как полноценное соглашение. Поскольку ни Иран, ни Израиль официально ничего не подписывали, это остается лишь декларацией. Возможно, обсуждались какие-то подвижные сроки с запасом в несколько часов, но такая публикация никого ни к чему не обязывает.

Прекращение огня не может произойти мгновенно по щелчку пальцев или после одного поста Трампа. Это сложный механизм, требующий координации между различными ведомствами и военными структурами. Нужно время, чтобы решения дошли до всех уровней. Поэтому в целом я остаюсь оптимистом — перемирие в принципе достигнуто, но вопрос, когда оно реально вступит в силу, остается открытым. 

— Как удары Ирана по американским базам в Катаре и Ираке повлияли на ситуацию? 

— Трамп ожидал этих ударов — очень сдержанных и с минимальным ущербом для американской стороны, что в итоге и произошло. Фактически американские объекты не пострадали. Чисто формально это позволит сказать о том, что каждая из сторон показала свои «зубы» и возможности. Это создало видимость «обмена ударами»: США нанесли удар, Иран ответил — теперь можно остановиться.

То, что Трамп не стал эскалировать конфликт дальше и наносить новые удары по Ирану, свидетельствует, что он на данном этапе не заинтересован в еще большей войне с Тегераном и что он хочет предстать миротворцем, а не поджигателем войны. По крайней мере, так выглядит его текущая стратегия.

— Если перемирие продержится, как это повлияет на Иран и на его ядерную программу?

— В Исламской Республике атаку на американские объекты преподносят как огромный успех и большую победу. Несмотря на то, что понятно — удар несимметричный, Иран не может себе позволить причинить огромный ущерб Соединенным Штатам. Тем не менее, это уже воспринимается как победа: что мы, мол, ответили Америке.

Но если говорить о долгосрочной перспективе, то очевидно, что режим в Иране будет ужесточаться, замыкаться сам в себе. Иранская ядерная программа точно не закончилась. Мы, во-первых, не знаем, каков на самом деле масштаб разрушений. Это может установить только специальная наземная инспекция, но ее никто не проводил. Иран может говорить о том, что ущерб минимальный, а Трамп — что ядерным объектам в Иране нанесен «колоссальный ущерб». Но каковы разрушения, особенно в подземном объекте Фордо, который находится глубоко в скале под землей, на самом деле никто не знает.

В любом случае у Ирана есть еще скрытые объекты. 

И многие в Тегеране после последних событий, напротив, убеждены в том, что нужно как можно скорее развивать ядерную программу и обзавестись ядерным оружием, чтобы никто больше не наносил удары по Ирану, стать эдакой Северной Кореей с ядерным оружием и очень закрытым режимом.

И это может отражаться на внутренней политике. То есть очевидно — репрессии ужесточатся и внешняя политика Тегерана станет еще более непредсказуемой. Примерно так, как было с Ираком после войны в Заливе 91-го года.

— Главная угроза, на которую указывают США и Израиль — иранская ядерная программа, — по-прежнему остается? Наоборот, ее развитие только ускорится, а режим ужесточится?

— Безусловно, ущерб иранской ядерной программе нанесен — но мы не знаем его масштабов. Оценки разнятся: кто-то считает, что [ядерная] программа отброшена на несколько месяцев, кто-то — что на несколько лет. Однако программа не ликвидирована полностью. В Иране найдутся новые объекты и новые физики-ядерщики, которые продолжат работу.

Сейчас, на текущем этапе, иранская ядерная проблема точно не закрыта. Очевидно, Израиль и США при необходимости будут наносить новые удары по иранской территории. 

Возможны два сценария: либо Тегеран продолжит программу, рискуя новыми атаками со стороны США и Израиля, либо стороны все-таки сядут за стол переговоров и попытаются заключить новую ядерную сделку.

— Как ситуацию оценивают в Израиле?

— В Израиле уже объявили о том, что все поставленные цели достигнуты. То есть кабинет Нетаньяху может сказать о том, что Израиль победил в этой войне. 

И действительно, Нетаньяху достиг немалого. Помимо военных целей, помимо ликвидации, по сути, всего военного командования Ирана, Нетаньяху удалось в том числе этой операцией отвлечь внимание от насущных проблем, от конфликтов внутри Израиля, от проблемы вокруг сектора Газа. Удалось сплотить израильское население вокруг общего врага в лице Ирана. Это уже огромный успех для израильских властей.

— О каких внутриизраильских проблемах идет речь?

— Война в Газе продолжается уже 20 месяцев, а поставленные задачи так и не решены. В руках ХАМАС остаются израильские заложники — по разным данным, около 20 живых и несколько погибших. Это создает колоссальное давление внутри Израиля: с одной стороны, общество требует сделки с ХАМАС ради спасения людей, с другой — коалиционные партнеры Нетаньяху категорически против любых уступок.

Напомню, что январское соглашение с ХАМАС союзники премьера назвали «капитуляцией». При этом ХАМАС не только не уничтожен, но продолжает пополнять ряды и атаковать Израиль. Оппозиция все жестче требует от правительства решений — буквально за сутки до иранской операции в Кнессете едва не приняли решение о самороспуске.

К этому добавляются скандалы: расследования о возможных связях администрации Нетаньяху с Катаром, замороженная судебная реформа (судебная реформа в Израиле, инициированная правительством Нетаньяху, предполагает ограничение полномочий Верховного суда и усиление контроля правительства над назначениями судей; реформа вызвала широкие общественные дебаты и протесты. — Прим. ред.). 

Да, последние события временно сплотили израильтян — даже лидер оппозиции Яир Лапид призвал к единству. Но это краткосрочный эффект. Рано или поздно придется возвращаться к нерешенным проблемам: Газа, внутриполитические кризисы, неизбежные в перспективе выборы.

— А если перемирие все же сорвется? Каковы риски стремительной эскалации и расширения конфликта в регионе?

— Пока ни одна страна не горит желанием влезать в этот конфликт — ни на стороне Ирана, ни на стороне Израиля. Все, включая даже Катар, который сам недавно попал под обстрел, крайне озабочены ситуацией и явно не хотят дальнейшего обострения.

Конечно, среди арабских государств есть те, кто в глубине души даже радуется ослаблению Ирана. Но при этом все до единого настороже — их серьезно напугала та легкость, с которой Израиль готов пускать в ход силу против любых угроз.

Если эскалация продолжится — а это вполне возможно, — она, скорее всего, так и останется на уровне воздушных ударов. 

Для таких масштабных задач без сухопутных войск не обойтись — но, повторюсь, ни США, ни Израиль таких планов сейчас не строят.