«Флот сегодня — это не сила, а лишь проекция»

Стратегия развития

Недавно в российской прессе появилась информация Николая Патрушева, помощника президента РФ, председателя Морской коллегии России, об утверждении Владимиром Путиным итоговой редакции Стратегии развития Военно-морского флота России на период до 2050 года. Хотя текст самого документа не был опубликован, Патрушев в своем интервью заявил о некоторых планах российских властей на ВМФ.

«Развитие мощного и современного флота для нашей страны находится в числе приоритетных задач, — кроме прочего, сказал Патрушев журналистам. — А позиции России как одной из величайших морских держав мира постепенно восстанавливаются. Проводить такую работу невозможно без долгосрочного видения сценариев развития обстановки в Мировом океане, эволюции вызовов и угроз и, разумеется, без определения целей и задач, стоящих перед российским ВМФ. Поэтому в Стратегии содержится анализ развития военно-политической обстановки в мире, вариантов вероятного возникновения и характера вооруженных конфликтов, потенциала ведущих военно-морских держав. Дана оценка текущего состояния и возможностей ВМФ с учетом опыта специальной военной операции. Сформулированы основные требования к будущему боевому составу флота, его основные задачи в мирное и военное время, а также механизмы, направленные на формирование перспективного облика ВМФ. Одним словом, принят важный долгосрочный документ, в котором дан ответ на вопрос, какой должна быть военно-морская мощь России, чтобы наша страна могла эффективно отстаивать свои интересы в Мировом океане».

Кроме того, Патрушев сообщил, что в предстоящее десятилетие на строительство новых кораблей и судов ВМФ предусмотрены серьезные ассигнования, которые должны быть учтены при формировании госпрограммы вооружения.

Инструмент геополитики

— В России значение флота в историческом ключе понимали лишь несколько руководителей: Петр Первый, Екатерина Великая, Сталин и адмирал Горшков, — рассказывает «Новой-Европа» российский военный эксперт, согласившийся общаться на условиях анонимности. — Доктринальную книгу Горшкова «Морская мощь государства» до сих пор на Западе изучают. В ней, кстати, говорится, что в войне на море победит тот, кто имеет более развитый торговый флот. Кроме перечисленных выше личностей никто не обладал «морским мышлением», не понимал, что такое флот, для чего он нужен, каким он должен быть и как его применять. Потому как остальные российские правители руководствовались сухопутной стратегией. По их мнению, победу в морской войне одерживает армия, захватывая порт противника. Флот для большинства российских руководителей — это что-то непонятное, но требующее очень, очень и очень много денег. А вот британцы и с конца XVIII века американцы — это морские нации. Те же традиции сильны и у многих европейцев. Особенно у французов. Сейчас к ним добавился Китай. Но у него это не генетически, а подражательно. Они смотрят на других и учатся.

Флот, по словам российского эксперта, — это прежде всего инструмент геополитики. И он должен соответствовать реальной экономической и политической силе государства. Не может такого быть, чтобы экономически отсталое государство имело сильный флот, способный решать какое-то глобальные задачи по реализации его политики. Вообще, политика, экономика и военная сила очень тесно связаны. И главенствует тут именно экономика. Главная задача флота — проекция силы. Если силы нет, то нечего и проецировать. Для проекции силы как раз нужны большие надводные корабли. И их должно быть много. Раньше это были линкоры, сегодня — авианосцы. Всё это есть у тех же США или Китая.

— Перед флотами ставятся самые разные задачи, — рассказывает «Новой-Европа» военный обозреватель Русской службы Би-би-си Павел Аксенов. — В военное время это охрана морских коммуникаций и нарушение коммуникаций противника, переброска войск и снабжение, охрана водных районов, оборона морских границ и побережья, поддержка наземных операций. Отдельно стоят стратегические морские силы.

В мирное время, говорит Павел Аксенов, флот решает очень важные задачи: осуществляет «проекцию силы», присутствуя в Мировом океане, совершает визиты в иностранные порты, участвует в совместных учениях, антитеррористических, антипиратских операциях и даже помогает во время природных катастроф. То есть флот — не только универсальный военный инструмент, но также и проводник внешней политики.

— Флот выполняет целый набор дипломатических функций. Корабли наносят визиты в порты не только союзных, но и нейтральных государств, — говорит Павел Аксенов. 

А большой и красивый военный корабль прекрасно символизирует союзнические отношения. Корабли в мирное время могут проводить и не самую дружелюбную политику, например, во время операций по поддержке свободы судоходства. В США их называют FONOP — Freedom of Navigation Operation. В ходе таких операций корабли демонстративно проходят в тех районах, которые другая страна в одностороннем порядке считает своими. Так было в 2021 году, когда британский эсминец Defender прошел вблизи крымских берегов в зоне, которую РФ считает своими территориальными водами, но с чем не согласно большинство мировых государств.

Большая морская держава

Павел Аксенов добавляет, что большая морская держава определяется большим военно-морским флотом. Но также признаком большой морской державы является и большой торговый флот. Более того, развитое гражданское судостроение напрямую влияет и на развитие военного. Их объединяет очень многое: технологии, персонал судостроительных компаний, верфей, общие производственные площади. В судостроении много технологий двойного назначения. Океанские гражданские суда бывают не менее сложными с точки зрения оборудования, чем серьезные военные корабли. Это касается как строительства самих корпусов, так и электронной аппаратуры и других систем. Поэтому очень важно, чтобы у государства была масштабная судостроительная промышленность. И еще важно, чтобы она поддерживалась государством.

— Россия — по-прежнему ведущая морская держава, — рассказывает «Новой-Европа» научный сотрудник Центра международной и оборонной политики Университета Куинс (Канада) Максим Старчак. — По потенциалу ВМФ РФ ставят на третье место в мире. Но акцент у российского флота на сегодняшний день состоит в том, чтобы обеспечивать безопасность береговой зоны, а также на подводной деятельности. Россия — это прибрежное морское государство, которое имеет большое количество кораблей и авиации для эффективной защиты морских границ, но которое совсем не заметно в Мировом океане. Минобороны заявляет, что доля новейших вооружений в ВМФ — более 60%. Но это скорее ракетные вооружения флота. Сами носители — корабли и подлодки — в России в большинстве своем старые советские образцы. Подводные лодки, эсминцы, корветы, крейсеры в основном имеют возраст около 30 лет. Россия, конечно, обновляет флот, но этот процесс будет идти еще очень долго. Учитывая, что России не хватает судоремонта для старых кораблей, может так оказаться, что многие корабли, которые формально стоят на вооружении, фактически не боеспособны.

Российский эксперт призывает вспомнить сталинскую индустриализацию. По словам нашего собеседника, Россия до сих пор «едет» на советских достижениях. После победы над фашизмом в СССР построили второй по мощи флот, который гарантировал интересы советской страны по всему миру. С этой силой считались и уважали ее. Но сегодня от этого остались лишь воспоминания. Современный российский флот — лишь жалкий осколок флота советского.

— Интересы России в Мировом океане — это обеспечение национальной безопасности и защита ее экономической деятельности, — говорит Максим Старчак. — Более конкретно национальные интересы расписаны в Морской доктрине 22-го года. Там целый список из 14 пунктов. Основное: обеспечение прав в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе, свобода судоходства, безопасность морских трубопроводных систем, развитие Арктики и Северного морского пути, сохранение статуса великой морской державы и укрепление обороноспособности в Мировом океане. Как ВМФ РФ будет защищать интересы страны в экономической сфере, не ясно. Задачу ему такую ставят, но механизмы не определены. Пока это ограничивается демонстрацией присутствия.

За последнее время, по словам Максима Старчака, усилилось политическое и военное внимание к Арктике. Арктика стала местом, где национальные интересы имеют и активно отстаивают не только арктические державы, но и другие игроки, такие как Китай, Индия, Япония, Южная Корея, Сингапур и страны Евросоюза. Для России это новый вызов. Арктика считается жизненно важным регионом России. Поэтому Россия готовит ВМФ к защите своих интересов в регионе, ставя задачи усиления его роли. Кроме этого, с принятием Швеции и Финляндии в НАТО Балтийское море стало морем НАТО. Позиции России на Балтике и так были незначительными, а с принятием новых членов ее сравнительный с НАТО потенциал существенно снизился. ВМФ должен будет противодействовать большим силам, меняя или состав своих сил, или усиливая координацию с другими флотами и армией.

Максим Старчак перечисляет и другие опасности, как их может видеть российская власть: это угрозы морских ядерных сил стран НАТО, угроза приморским территориям, угроза изменения режимов морских проливов. Москва боится, что Турция пойдет на поводу у США и изменит правила захода в Черное море, что может негативно повлиять на потенциал морских сил России. Москву в целом не устраивает, что Турция может единолично влиять на силовой потенциал в Черном море. 

Историческая отсталость

Первый вывод, который делает в сложившейся ситуации российский военный эксперт: отсталость российского флота есть продукт непонимания его необходимости и способа его действия со стороны власть предержащих, а также экономическая отсталость, во многом спровоцированная коррупцией и воровством, когда личные интересы государственных чиновников превалируют над национальным интересом.

— И не то чтоб в России денег не было… Просто их постоянно разворовывают, — говорит наш российский собеседник. — Зачем строить крейсер для обеспечения интересов страны, когда можно эти деньги украсть и купить на них яхту размером с тот же крейсер? Наверняка все видели мемы, где сравниваются яхты российских олигархов с боевыми кораблями. Убитая экономика порождает технологическую отсталость. А флот — это сфера, крайне чувствительная к развитию технологий и промышленной базы. Все революционные скачки в развитии флотов были обусловлены революционными технологиями. Россия же всю историю жила за счет торговли сырьем. Ее промышленная и технологическая отсталость берет свое начало еще в XVII веке. Рывок сделал Петр, следующий рывок сделал Сталин. Все остальные только прогуливали наследие этих рывков. Опять же вышеназванные рывки — это всего лишь попытки догнать более технологически развитые государства, к примеру, США. Обогнать ни СССР, ни Россия ни разу не смогли. Но и эти рывки приносили существенные результаты в плане усиления политического влияния, обеспечения режима благоприятствования в торговле и даже приращении земель.

Российский эксперт напоминает, что Россия доминировала на Балтике в XVIII веке, получив в состав империи Финляндию, всю Прибалтику и Польшу, — результат политики, подкрепленной военной силой, во многом обеспеченной мощным флотом. Аляска, часть Калифорнии, Гавайи и еще целый ряд архипелагов в Тихом океане могли быть российскими. Флот обеспечил бы их приобретение.

— В следующий раз русский флот отлично показал себя на рубеже XIX — XX веков в Китае, во время восстания «боксеров», — продолжает российский эксперт. — Те же японцы тогда учились у нас, как нужно действовать… И научились… А дальше — опять ошибки политиков, коррупция, жадность, как итог — Цусима. А следствием Цусимы стала и революция. Крах имперской государственности. Сейчас как раз юбилей разгрому при Цусиме — 120 лет. Но в порыве ура-патриотизма никто об этом не вспоминает, уроки не учит и выводов не делает. В Первую мировую войну флот оказался заперт в Рижском и Финском заливах. Изначально был план по атаке Швеции. Но Швеция выбрала путь нейтралитета.

Противостоять наступательной мощи немецких Кайзерлихемарине, по словам нашего собеседника, российский имперский флот не мог. Поэтому он заперся в устье Финского залива под благим предлогом обороны столицы. Кое-какую активность на коммуникациях проявляли легкие силы: эсминцы и подводные лодки. Причем эсминцы по большей части использовались в качестве быстроходных минных заградителей. Для обывателя это всё очень красочно описано в романе «Моонзунд» Валентина Пикуля.

Почти не воевали

По словам российского военного эксперта, сценарий Первой мировой, но с еще более отягчающими обстоятельствами, повторился на Балтике и во Вторую мировую. Тогда из всего состава советского флота могли действовать только подводные лодки, катера и авиация. Результаты, несмотря на подвиги и героизм личного состава, при этом не впечатляли. Артиллерия кораблей, конечно, сыграла большую роль в обороне Ленинграда. Само наличие флота заставляло противника оглядываться. Но фактически до конца войны немцы делали на Балтике всё, что хотели. Всю войну Балтика была для них своим тыловым Восточным озером, где их подводники в спокойных условиях проводили обучение и тренировки экипажей.

Наш российский собеседник замечает, что подвиги и героизм — это цена чьих-то ошибок. Этих ошибок было много, и они обуславливалось слабой подготовкой экипажей и командования на всех уровнях. Флотоводцами ведь не рождаются — ими становятся по мере получения опыта и знаний. А откуда и когда красные командиры могли получить этот самый опыт?

Российский эксперт говорит, что на Черном море российский и позже советский флот количественно и качественно доминировал как в Первую, так и во Вторую мировую войны. Но опять же он решал некие тактические задачи. В стратегическом плане ему выступить не дали. Люди и корабли гибли из-за ошибок командования. Если сегодня украинские ракеты, дроны и БЭКи загнали российский флот в Новороссийск (и уже обсуждается его укрытие в Абхазии), то в Великую Отечественную роль БЭКов выполняли пикировщики Люфтваффе. Тогда Черноморский флот спасался от них, укрывшись в базах на Кавказе: Батуми и Поти.

Героическая гибель

По словам российского военного эксперта, в случае большой войны советский ВМФ должен был героически погибнуть. Все планируемые миссии у кораблей были фактически одноразовыми. Например, артиллерийские крейсеры типа «Свердлов» в момент начала атаки огнем своих пушек могли уничтожить американские авианосцы или хотя бы повредить их взлетные палубы, чтобы воспрепятствовать подъему штурмовиков с ядерными бомбами. Для этого советские корабли жались практически вплотную к авианосцам. В случае если «Свердлов» сможет затопить авианосец, то что дальше он должен делать? Ему нужно уходить в родную базу, если, конечно, он сможет. Но нужно ли пояснять, что на него навалится весь ордер охранения, включая подводные лодки, против которых этот крейсер был совершенно бессилен?

Задачами советских ракетных крейсеров было ударить по авианосной ударной группе противника крылатой ракетой с ядерной боевой частью. На крейсере типа «Грозный» было восемь пусковых установок, на «Атлантах» (к которым принадлежала утопленная украинцами «Москва») — по 16. Но, как правило, корабль уходил в патрулирование, имея одну-две боеголовки с ядерной боевой частью. При этом всего ракетных крейсеров было семь на четыре советских флота. Атомных крейсеров проекта «Орлан» было построено три. Два отправили на Северный флот, один — на Тихоокеанский. 

Выявлялись и проблемы с целеуказанием. Нужно ведь знать, куда пускать ракеты, засекать движение авианосца. Спутниковую систему «Легенда», призванную отслеживать движение кораблей, по словам российского военного эксперта, так и не довели до ума. Вся надежда была на самолеты дальней разведки и целеуказания. Но дальнобойность ракет «Феникс» на американских палубных перехватчиках F-14 составляет 90–100 километров плюс радиус боевого вылета. Каковы шансы найти, дать целеуказание и уцелеть? Они минимальны. Морская ракетоносная авиация — Ту-22 и Ту-22М — тоже в случае начала войны фактически совершает вылет в один конец. Пустил ракету — и скорее убегай, если сможешь.

Шансов выжить у подводных лодок после пусков ракет было чуть больше за счет скрытности и их количества. При пуске скрытность теряется, но шанс снова спрятаться при помощи активного маневрирования всё же есть. Кроме того, на все лодки у НАТО просто не хватит сил противолодочной обороны.

Нужны авианосцы.

— Сегодня весь флот скукожился до смехотворных размеров, — констатирует российский военный эксперт. — В 1950-е годы традиционные флоты делили еще на два-три в организационном плане. И в каждом было несколько эскадр. Сегодня количество надводных кораблей на каждом из четырех флотов не дотягивает и до флотилии прежних лет. Все крупные боевые единицы первого ранга — это то, что осталось от советского флота. Они морально и физически устарели. И их буквально можно по пальцам пересчитать. Попытки продлить их агонию ремонтами и модернизациями приводят только к напрасной трате миллиардов рублей налогоплательщиков.

По словам российского военного эксперта, до сих пор не решен дискуссионный вопрос, необходимы ли были СССР и России авианосцы. Они точно не нужны на Балтике, в Черном, Баренцевом и Охотском морях. Там для них просто нет места. Но они могут быть необходимы в океанах. А в океан им надо еще как-то выйти. Но как? Если подводные лодки пользуются своей скрытностью и обеспечиваются надводными и воздушными силами берегового базирования, то авианосцы даже в составе сил сопровождения слишком уязвимы вблизи берегов, в узкостях и проливах. В этом-то и проблема. В общем, поэтому в советское время и выделяли столько ресурсов на подводные лодки.

— В России до сих пор борются две стратегии видения ВМФ, — утверждает Максим Старчак. — Одна, великодержавная, говорит, что Россия должна увеличивать присутствие в Мировом океане и противоборствовать военному доминированию США. Другая, экономическая, которая утверждает, что такой большой сухопутной, прежде всего, державе надо сосредоточиться на защите национальных интересов в пределах исключительной экономической зоны. Судя по Морской стратегии 2022 года и заявлениям Патрушева, Россия будет реализовывать первый вариант. Однако это очень дорого и долго. Например, для формирования статуса великой морской державы у России должны быть авианосцы — универсальные десантные корабли для проекции силы в отдаленных районах. Все морские державы имеют авианосцы: США, Франция, Великобритания, Индия, Китай и другие. В российском флоте авианосца нет. Единственный авианосец, оставшийся от Советского Союза, «Адмирал Кузнецов», с 2017 года на ремонте, и когда он закончится, не ясно. Создать же авианосец очень сложно и дорого. С учетом текущего развития новый авианосец должен иметь возможность нести до 90 авиасредств (пилотируемых и крупных беспилотных). Надо развивать палубную авиацию, которой нет.

— Условно авианосец «Адмирал Кузнецов» не боеспособен, в постоянном ремонте, — соглашается российский эксперт. — Но даже в лучшие времена самолеты Су-33 не могут взлетать с него с полной боевой нагрузкой и полными баками. Приходится чем-то жертвовать для облегчения. 

Сможет ли России построить свои авианосцы — очень сложный вопрос, считает Максим Старчак. «Адмирал Кузнецов», по словам нашего собеседника, строился в Украине. В России нет для этого ни компетенций, ни верфей, ни персонала, ни технологий. В теории деньги «решают», а компетенции можно получить. Но и внутри ОПК есть конкуренция за средства, и легко можно представить, что авианосцы уступят другим игрокам, как это было в СССР. Кроме этого, для проецирования силы в разных регионах мира надо иметь там развитые военно-морские базы. У России их нет. Был логистический пункт в Сирии, но после переворота Россия его покинула. Была база во Вьетнаме, но использовать ее даже как

логистический пункт проблематично из-за нежелания Вьетнама ссориться с США. Россия договорилась о пункте в Судане, но из-за нестабильности в стране этот объект будет уязвим. В целом у России также проблемы с обеспечением безопасности морских баз. Есть нехватка противоминных и противодиверсионных кораблей.

Деградация кораблестроения

Максим Старчак рассказывает, что из-за санкций Россия не может получить необходимые комплектующие для строительства судов и кораблей.

На ВМФ России негативно сказалось прекращение сотрудничества с Украиной, которая поставляла газотурбинные двигатели. Заказывали и другие двигатели в Европе, что сейчас, разумеется, невозможно, из-за чего строительство нескольких фрегатов и корветов было остановлено.

Навигационные системы, электрогенераторы и другое оборудование поставлялись западными компаниями. Из-за санкций доступ к ним прекратился, найти их на других рынках чаще всего также невозможно. Россия вынуждена была разрабатывать многие системы сама. Из-за этого увеличиваются издержки на поиск поставщиков и возрастает стоимость оборудования.

Российские технологии, внедряемые взамен западных, требуют, по мнению Максима Старчака, доработки. Всё это увеличивало сроки исследований и их стоимость. Так как многие суда получали российское оборудование и комплектующие, их приходилось перепроектировать, ведь Россия не смогла создать полноценные аналоги западных технологий. Российские судостроительные предприятия оказались отрезанными от гарантийных работ по имеющемуся западному оборудованию, комплектующих не получить, ремонт не осуществить. Уровень сервиса российских поставщиков оборудования не дает возможности решать проблемы на месте, увеличивая сроки ремонта и пусконаладочных работ. Кроме того, из-за санкций сложно осуществлять платежи.

Санкционные издержки, по словам Максима Старчака, привели к увеличению стоимости строительства и росту сроков изготовления кораблей и к ухудшению финансово-экономических показателей судостроительных заводов. Российское судостроение технически деградировало и строит не суда, а их корпуса. Вся начинка имеет зарубежное происхождение. Военная часть отрасли может заказать российские аналоги, но их качество вызывает сомнения. Также России не хватает новейшего оборудования, его износ на заводах может составлять до 80%. Не хватает верфей и судоремонтных мощностей. По-прежнему используются устаревшие методы сборки, не хватает автоматизации производства и управленческих решений. В итоге те заводы, которые существуют, крайне долго строят корабли, в 2–2,5 раза медленнее, чем за рубежом. С начала 2000-х об этом говорят в правительстве РФ, но ничего существенно не изменилось.

Научное обеспечение судостроения, по данным Максима Старчака, также деградировало. Здесь видны общие для ОПК проблемы: зависимость от заемных средств и нехватка кадров не дают возможности развиваться.

В итоге количество сданных кораблей сокращается и в гражданском, и в военном секторе. Примерно со 100 до 80 судов в год. Военное производство малорентабельное, дополнительных денег, которые бы пошли на развитие гражданского судостроения, там нет. Компетенций, чтобы развивать гражданское морское судостроение, у России не было никогда. Крупнотоннажных верфей нет. Россию вытеснили на рынке гражданских судов производители из азиатских стран. Экспорт военно-морской продукции, который бы мог привлечь дополнительные средства, всегда был невысок. Таким образом, развитие судостроения зависит исключительно от дотаций государства.

Двигатели из Украины

— Россия хочет иметь флот великой державы, но сейчас предпосылок для этого нет, — продолжает Максим Старчак. — Россия пока идет каким-то промежуточным путем и создает альтернативу вертолетоносцам «Мистралям»: строит десантные корабли-вертолетоносцы типа «Иван Рогов». Однако их сложно наполнить: корабельных вертолетов у России крайне мало. Необходимость в десантных кораблях спорна. Одни говорят, что при немногочисленности корабельного состава у РФ подобные десантные корабли-вертолетоносцы могут стать важным ударным звеном борьбы как по надводным, так и по наземным целям. Другие считают, что такие корабли могут быть эффективны только тогда, когда уже завоевано господство в воздухе и на море, иначе они станут очень легкой целью.

В целом между ВМФ и Минобороны всегда ведутся споры о боевом использовании кораблей и их количестве. Бывает, что средства и силы тратятся на проект, который в ходе развития не подтверждает своих характеристик или не может реализовывать поставленные перед ним задачи.

— Всего у России осталось два атомных крейсера, и оба на Северном флоте, — замечает российский военный эксперт. — На «Адмирале Нахимове» вроде бы вскоре должен закончиться ремонт с модернизацией. «Петру Великому» модернизация еще только предстоит. Экспертами ожидалось, что при модернизации получится корабль-арсенал. Это такой носитель большого количества ракет. Однако то количество пусковых, что было официально озвучено для модернизированного «Нахимова», меньше, чем на стандартном американском эсминце. Крейсеров с обычной силовой установкой осталось два: «Маршал Устинов» на Северном флоте и «Варяг» на Тихоокеанском. Третий, «Москва», был потоплен в Черном море после удара украинской противокорабельной ракетой «Нептун» — копией советской ракеты «Уран», которая, в свою очередь, копировалась с американского «Гарпуна». Боеспособность всех этих крейсеров весьма условная. По сути, это церемониальные посудины для показушных парадов. Даже на проекцию силы они сейчас не способны. Потому что нечего проецировать. Украина еще раз продемонстрировала, как Давид побеждает Голиафа.

Наш российский собеседник утверждает, что эсминцы и большие противолодочные корабли тоже сохранились с советских времен, и также в единичных экземплярах. Они постоянно испытывают проблемы с запчастями и не менее устаревшие, чем крейсеры. Чуть лучше ситуация с фрегатами и корветами. 

— Идиотизм ситуации дошел то такого, что для фрегатов, строящихся в России на экспорт для Индии, уже после аннексии Крыма двигатели закупали в Украине через Индию и под гарантии индийской стороны, что эти турбины ни в коем случае не попадут в российский флот, — говорит российский эксперт. — Такая же, но чуть лучше ситуация для судовых дизелей для кораблей и судов меньшего водоизмещения. Ранее, до санкций, Россия их закупала в Германии и Финляндии. Теперь — в Китае.

Сравнивая российские фрегаты и корветы с западными, российский эксперт называет их вполне достойными конкурентами. Если в иностранных флотах их основная задача — борьба с подводными лодками и отчасти с ПВО, то в России из них сделали ударные корабли, оснастив универсальными пусковыми на 8 или 16 ячеек под ракеты «Калибр», «Оникс» или «Циркон».

— Но для чего? — интересуется наш собеседник. — При ведении серьезной войны такого залпа будет недостаточно. Единственное, на что они способны, — удары по объектам террористов, как это было продемонстрировано в Сирии. Но тут под вопросом критерий стоимости к эффективности. При отсутствии противодействия в единичных целях проще и дешевле задействовать бомбардировочную авиацию, чем швыряться ракетами — «золотыми кирпичами». Ну или вторая возможность — террористические удары по гражданской инфраструктуре. Чем сейчас на Черноморском флоте и занимаются. Правда, из-за угрозы БЭКов надводные корабли выходят на позиции всё реже. Пуски осуществляются чаще с подводных лодок.

Российский эксперт описывает боевые возможности американских и российских кораблей, замечая, что американский эсминец типа «Арли Берк» имеет 96 пусковых установок для ракет. По состоянию на январь 2025 года в эксплуатации в США находятся 74 эсминца класса «Арли Берк» и еще 25 планируется ввести в строй. То есть на одном американском эсминце пусковых установок для крылатых ракет больше, чем на всех надводных кораблях всего российского флота.

Балтийский флот российский военный эксперт называет самым слабым и бесполезным в российском ВМФ. Новые корветы и фрегаты с Балтики используются в основном в Средиземном море. Но для этого кораблям нужно регулярно совершать длительные переходы туда и обратно. А это расход моторесурса. Делается же это сейчас для конвоирования судов теневого флота.

— Тут как раз пора вспомнить слова Горшкова о значении транспортного флота, — утверждает российский военный эксперт. — Транспортный флот — это обеспечение логистики на коммуникациях. Это кадровый резерв. Подготовка опытных судоводителей и мореходов. Это загрузка отечественных верфей. И опять же подготовка и опыт судостроителей. Ничего этого у нас сейчас нет. Для обеспечения «Сирийского экспресса» пришлось экстренно скупать или фрахтовать любой доступный металлолом и собирать экипажи из непонятно кого. Раньше никто бы не осмелился арестовать санкционный танкер под российским флагом, да еще если бы он шел в сопровождении российского боевого корабля. И в этой ситуации виноват не Дядя Сэм, а Владимир Путин. Именно он уничтожил флот, отправив десятки кораблей на слом. Именно его политика привела к бегству кадров. Именно благодаря устроенной им тюремно-лагерной системе управления у руля флота оказались тупицы, бездари и лизоблюды.

Атомные подлодки

— В свое время подводные лодки были новейшей прорывной технологией, революционным видом оружия, сродни нынешним БЭКам, и притом дешевым оружием, — говорит российский военный эксперт. — Оно активно начало культивироваться в Германии. Там в нем рассмотрели потенциал возможности оспаривания лидерства на море у Великобритании. И, надо сказать, весьма преуспели. В какой-то мере развитие подводных лодок в Германии шло от бедности. Не то чтоб Германия была бедной страной или технологически отсталой, но ее ресурсы были несравнимы с английскими.

После Второй мировой уже СССР в паре с США оказался на положении предвоенных Германии и Англии. Если главным средством проекции силы у США стали ударные авианосные группировки, то СССР им противопоставил массовый подводный флот. И таким образом был создан паритет, баланс сил. Опять же подводные лодки не могли в полной мере нести функцию проекции силы. Хотя бы потому, что их стезя — быть скрытыми в толще вод и не показываться на глаза. Противник знал об их присутствии, и это было его сдерживающим фактором, но не более того. Поэтому в СССР не забывали и о развитии надводного флота. Ведь флот должен быть сбалансированным по своему составу.

Российский военный эксперт утверждает, что сегодня в России ситуация с подводными лодками несколько лучше, чем с другими кораблями. Спускаются на воду и вводятся в строй новые подлодки — как многоцелевого назначения, так и стратегические. При этом дальность пуска баллистических ракет сейчас такова, что стратегическим ракетоносцам нет необходимости нести патрулирование у вражеских берегов. Районы пуска для них назначены из условно внутренних Белого и Охотского морей. Соответственно, задачей всех остальных сил Северного и Тихоокеанского флотов является обеспечение действий этих стратегических лодок. Ни на что большее по своей численности эти флоты сегодня не способны.

— Можно еще вспомнить, что на наших подводных лодках нет современных торпед, — добавляет наш российский собеседник. — Что российские радиолокационные комплексы сильно уступают западным. 

Безэкипажное будущее

Российский военный эксперт считает, что сегодня слишком много внимания уделяется морским дронам.

— Есть правило, что любое оружие эффективно, когда применяется неожиданно и массово в то время, пока противник еще не понял, чем его атакуют и как с этим бороться, — говорит наш собеседник. — Это эффект внезапности. В российском случае он был усилен косностью и консерватизмом мышления и управления флотоводцев. Их самоуверенностью, святой верой, что в их руках самое-самое оружие и с ним им любой враг не страшен. У американцев более эффективные системы обнаружения, лучше малокалиберная артиллерия, есть боеприпасы с дистанционным подрывом для нее. Нужно только не спать на посту. Усиливать вахты. А вскоре беспилотники будут брать соединения кораблей под охрану. Обеспечивать не только ударные функции, но и ПВО, разведку, наблюдение. В конце концов, теперь каждый корабль, включая катер, может иметь свой БПЛА.

Максиму Старчаку сложно сравнивать российский и американский флоты потому, что задачи, например, у РФ и США, пока очень разные. Ясно, что Россия будет развивать лазерные, артиллерийские и средства ПВО для самообороны кораблей. Понятно, что защите от дронов будет уделено особое внимание. Возможности для этого есть. У России всегда были проблемы с минно-торпедным, торпедным вооружением, противоминными кораблями и другими средствами. С одной стороны, можно предполагать, что этому будет уделено внимание. С другой — вряд ли Россия сможет создать компетенции в этой сфере, и эти вопросы опять могут развиваться по остаточному принципу. Возможно, будут развиваться отдельные корабли — носители дронов. Также России необходимы дополнительные корветы охраны водного района и противолодочной обороны. Это корабли, необходимые для защиты военно-морских баз.

Российский эксперт считает, что в конечном итоге роботы будут воевать с роботами. И тут победит тот, кто будет быстрее развиваться. У кого будет лучше софт, связь и железо. Кто будет более восприимчив и адаптивен ко всему новому. Поиском, классификаций целей, определением их угроз и выдачей рекомендации на их поражение будет заниматься искусственный интеллект.

— США уже давно пытаются прописать на палубах своих кораблей БПЛА, — говорит российский эксперт. — Как классического самолетного типа, так и вертолетного, для менее крупных платформ. Вполне вероятно, в самом недалеком будущем эти беспилотные машины возьмут на себя основные функции борьбы на море, от патрулирования и разведки до непосредственного нанесения поражения. По тому же пути сейчас идут, например, турки. Они готовятся к строительству своего собственного авианосца. А вот самолетов для него у них нет. США отказали в поставках F-35. Но пилотируемые машины не очень-то им и нужны: уже сейчас у них ведутся испытания по адаптации БПЛА к условиям работы на авианосце.

Но не стоит думать, что с развитием дронов (авиационных, морских и подводных) классический флот будет обречен. Ахиллесова пята дрона — связь и управление. На суше она решается с помощью оптоволокна. На море такой фокус не пройдет в силу расстояний, которые больше на порядки. Размер дронов — большие расстояния и необходимость нести нагрузку как минимум от 400 кг до тонны взрывчатки обуславливают значительные геометрические размеры дрона. Поэтому РЭБ и классические средства ПВО тут по-прежнему будут эффективны. Но нужно быть готовым к изменениям и развиваться.

Безэкипажные катера со взрывчаткой, по словам Максима Старчака, — это ахиллесова пята запертого на базе в Новороссийске Черноморского флота. Но то же самое можно сказать и в отношении флота Балтийского. Выработанной стратегии пока нет. Вероятно, пытаются и будут дальше реализовывать возможность глушения частоты управления БЭК. Но это ограниченная мера, так как есть другие возможности управления морскими дронами. Возможно, будут развиваться ударные дроны для борьбы с БЭКами, или БЭКи-перехватчики, которые смогут как обнаруживать, так и поражать БЭКи противника. Но пока это теория. Каких-то разработок пока нет, и насколько они могут быть эффективными, не ясно.

По словам российского военного эксперта, размеры и энергетика кораблей уже позволяют использовать лазерное оружие для целей ПВО и ПРО — и, конечно, против дронов. Необходимо насыщать корабли автоматическими артиллерийскими системами, такими, которые могут обеспечить высокую плотность огня и большой диапазон углов вертикального наведения. Это нужно для уничтожения целей, пытающихся осуществить сброс тебе на голову, а также того же БЭКа, неожиданно обнаруживаемого прямо под бортом. Нужно большое количество малогабаритных ракет. Управляемый подрыв. Нужно внедрять аппаратуру для обнаружения подводных дронов — они весьма тихие, с небольшим уровнем физических полей, да и размеров.

— В общем, противоядие против дронов есть, — считает наш российский собеседник. — Нужно только успеть им обзавестись и научиться применять. Относительно российской ситуации первоочередная задача видится в укреплении экономики и возрождении промышленности, воспитании кадров. Но для этого необходимо в первую очередь остановить эту абсолютно не нужную народам России войну и вынести справедливую оценку тем, кто ее развязал. Только так страна сможет встать на путь возрождения былой мощи и славы как флота, так и России в целом.