Деньги врозь

Героиня фильма Селин Сон «Материалистка», несмотря на название, не собирает люксовые сумки и не охотится за выгодной партией в роли эскортницы, а изучает на прочность собственную жизнь. Люси 35 лет и она работает в престижном брачном агентстве, куда приходят люди, уставшие от алгоритмов тиндера, с мечтой создать семью (ну или, по крайней мере, они так говорят). У всех соискателей есть, разумеется, какие-то недостатки, мешающие их популярности на рынке свиданий: не самый молодой возраст, не самый высокий рост, раннее облысение, лишний вес, небольшой доход. Люси лавирует между недостатками и создает пары из компромиссов: идеала нет, «он/а соответствует многим вашим критериям» — уже повод для первого свидания. Большая часть работы Люси — уговорить клиентов по телефону дать чужому человеку шанс.

Сама Люси живет на скромную для современного Нью-Йорка (можно даже сказать, маленькую) зарплату в семь тысяч долларов в месяц и несет с собой болезненные воспоминания о расставании с Джоном, который годами пытался пробиться в актеры, но перебивался пролетарскими заработками. Сцена с бытовой ссорой о парковке за 25 долларов в час должна получить отдельную звездочку на Голливудском бульваре — настолько точно она показывает, как любовная лодка разбивается о быт, вернее, обычную бедность.

Люси снова сталкивается с Джоном: он всё еще актер, живет в съемной квартире с соседями и зарабатывает в кейтеринге. Одновременно с этим один из потенциальных «женихов» брачного агентства Гарри (Педро Паскаль) начинает всерьез ухаживать за Люси. Он — красивый, умный, зрелый и очень богатый человек, для которого деньги никогда не будут проблемой. Но Люси, отлично понимающая их социальное и финансовое неравенство, не торопится влюбляться: она боится, что впишется в отношения с богатым человеком «бесприданницей» и будет чувствовать себя в этих отношениях недостаточно ценной.

«Материалистка» — фильм про любовь, но роль третьего лишнего исполняет здесь не второй ухажер, а стоимость жизни в Нью-Йорке. 

Работа у Люси есть, но перспективы — расплывчаты. Браки время от времени случаются, но 3/4 из них заканчиваются горьким разочарованием. Почти каждый роман, в который входят современные взрослые американцы, — одновременно про чувства и про экономику. Каково это — разделять жилье, если ты зарабатываешь в три раза меньше? Можно ли верить в любовь, если ты меняешь молодость на финансовую стабильность или продаешь внешность подороже? Может ли человек быть свободным в отношениях, если его свобода зависит от оплаты счетов? Огромное облегчение видеть наконец на экране истории реальных людей, которые не питаются святым духом и не работают сплошь писателями, журналистами и художниками, а экономят на прачечной или дергаются, когда им приносят счет за ужин. В этом плане «Материалистка» подарит зрителям мгновенную радость узнавания: если вы хотя бы раз ходили в магазин, выбирая продукты только по акции, ждали до распродажи или читали меню справа налево — вы узнаете себя в Люси и Джоне (вместе с 99 процентами других зрителей). 

Самый болезненный момент в фильме — когда героиня впервые отказывается от любви, потому что не может себе ее позволить. Не психологически — буквально. Она выбирает не душевное, а материальное, потому что душевное не платит за парковку. И это не выбор «стервозной эгоистки», а выбор человека, который устал ссориться по неприятным пустякам каждый день. В этой связи «Материалистку» можно назвать постмелодрамой. Это фильм, в котором почти нет катарсиса, — но есть осознание. Катарсис теперь слишком дорог.

«Материалистка» — очень грустный и точный портрет любого мегаполиса 2020-х, где люди стали заложниками не только своего происхождения и профессиональной биографии, но и кредитного рейтинга. Селин Сон не просто рассказывает историю обычной женщины — она говорит о женщинах как об экономическом классе. Отдельной категории граждан, которые выбирают партнеров не только сердцем, но еще и калькулятором. Мужчины же отвечают списком других патриархальных критериев: молодость, конвенциональная привлекательность, фертильность, красивая фигура, интересное общество, послушность и безусловное принятие его жизненного уклада.

Селин Сон в своем втором фильме заходит дальше, чем в «Прошлых жизнях», — в неудобный чулан, в котором неприятно копаться. В ее дебюте история строилась вокруг идеи судьбы, общего взросления и несвоевременной разлуки. Здесь — всё наоборот: нет ни судьбы, ни веры в любовь, ни романа больше, чем жизнь. Словами Джона Леннона, жизнь — это то, что происходит с нами, пока мы строим планы. Планы повисают в воздухе, а в реальности — суета, нервные телодвижения по поводу работы, тревога за самоценность. Несмотря на годы борьбы за равноправие, даже самые прогрессивные, умные и привлекательные девушки приходят к мысли, что выбор стать женой богатого человека может быть лучшим решением для турбулентных времен. Одно но: суть этой сделки будут понимать оба партнера (а еще все вокруг, включая работников брачного агентства).

В «Материалистке» любовь — это акт вложения: ты инвестируешь свое время, свое тело, свои перспективы. Ты тратишься на другого, но прежде чем потратиться, ты считаешь. Кто сколько должен, кто сколько зарабатывает, кто на кого тратит, кто кому «выгоден». 

В этом смысле Сон сняла фильм об утраченной роскоши нашего времени — любви без оглядки. Фразы «баланс в отношениях» — уже не буддистский термин. Чаще всего это про «инвестиции», «амортизацию», «ресурсы», «капитал», «конкуренцию». А так как браки в обществе серийной моногамии часто распадаются (неважно, по расчету они или по любви), американская народная истина о том, что «плакать лучше в лимузине, чем в автобусе» приобретает новую актуальность.

Позиция самой Селин Сон здесь, как ни странно, не цинична. Она смотрит со стороны, просто не отводя взгляд: не приукрашивает, не оправдывает, не обвиняет — временами высмеивая рыночные стандарты романтики, а временами подчеркивая боль от разочарований (одна из героинь, например, подвергается нападению от клиента во время свидания). Сон не делает из героев носителей несомненных ценностей постфеминизма, но и не унижает женщин и мужчин за их потребность в стабильности (для женщин — экономической, для мужчин — эмоциональной). Наоборот, она говорит: потребность в деньгах и покое — это не жадность, это нормальность в обществе, где никто ни о ком не заботится. Просто раньше нормальность выглядела иначе. Раньше «хочу семью» значило «хочу любви». Сейчас «хочу семью» может звучать как «хочу комфорта, доступа к хорошему сервису и гарантии, что я не останусь на улице с разбитым сердцем и неоплаченным счетом».

В 2025 году, когда инфляция, цены на жилье и стоимость времени достигли невероятных высот, фильм Сон звучит особенно болезненно. Он говорит о женщине, которая не хочет жить по расчету, но расчет подкрался незаметно: в счетах, контрактах, многолетних обидах. И в этом есть тоска по времени, когда безрассудную любовь еще можно было себе позволить.

Интересно, как со временем меняется зрительская оптика: раньше такие истории считались «женскими», а теперь — универсальными. Потому что страх перед бедностью, уязвимостью, перед тем, что любовь обернется долгами, — уже не гендерный, он стал общим местом. Никому не хочется остаться без финансовой подушки безопасности, без квартиры, без детей, заведенных впопыхах, которые потом используются для шантажа или создания многолетнего дискомфорта бывшему супругу. Но фильм Сон всё же центрируется на женщине. Потому что женщины всё еще чаще остаются одни с детьми и материальными проблемами, всё еще зарабатывают меньше, всё еще чаще работают эмоциональными регуляторами в отношениях. Тем удивительнее экзистенциальный выбор главной героини, которая к финалу фильма практически выбрасывает свой жизненный опыт в окошко и делает выбор из диснеевской сказки. Кажется, поступок Люси обесценивает и ее жизненную дилемму, и главную боль фильма, до последнего уходящего от дихотомии «деньги–любовь».