Сюжеты · Общество

Пять лет за «Голос»  

Почему Григорий Мельконьянц и независимые наблюдатели за выборами стали врагами государства?

Павел Кузнецов, независимый журналист, Германия

Григорий Мелконьянц в клетке для подсудимых во время заседания Басманного районного суда в Москве, 25 марта 2025 года. Фото: Максим Шипенков / EPA

14 мая Басманный суд Москвы приговорил Григория Мельконьянца, сопредседателя движения за права избирателей «Голос», к пяти годам колонии по статье о сотрудничестве с «нежелательной организацией» (ч. 3 ст. 284.1 УК).

За замысловатой формулировкой скрывалась грубая манипуляция: правозащитника осудили за сотрудничество с «нежелательной» Европейской сетью по наблюдению за выборами (ENEMO), хотя фактически никакого отношения к ней «Голос» не имеет — о чём публично заявлялось дважды. 

Процесс длился с августа 2023 года и закончился почти максимально возможным сроком — прокурор просил шесть лет. Само движение за честные выборы, важным элементом которого был «Голос», подавлено, организация признана «иностранным агентом», а отдельные ее представители сидят в тюрьме. Так, в январе на четыре года колонии был осужден Сергей Пискунов, бывший руководитель кемеровского отделения, пытавшийся выехать в Казахстан. 

«Новая газета Европа» рассказывает, почему власти так боятся волонтерского проекта и почему он был так важен для тех, кто боролся за честные выборы. 

«Иноагенты» со стажем 

В декабре 2011 года, накануне скандальных выборов в Госдуму, съемочная группа телеканала НТВ ворвалась в офис ассоциации «Голос». На пороге их встретил заместитель исполнительного директора Григорий Мельконьянц, который снимал всё происходящее на видео. Один из визитеров — хамоватый молодой человек — настойчиво предлагал Мельконьянцу дать очередное интервью телеканалу, но тот отказался, спокойно заявив: «НТВ — сурковская пропаганда». Представителю «Голоса» пришлось повторить эту фразу 87 раз. Уходя, разъяренный репортер гостелеканала сказал: «Ты станешь известным».

Григорий Мелконьянц в офисе движения «Голос» в Москве, 13 марта 2018 года. Фото: Andrew Osborn / Reuters / Scanpix / LETA

Так и получилось. Видео набрало сотни тысяч просмотров, а после выборов, на которых зафиксировали массовые фальсификации, «Голос» стал, пожалуй, одним из столпов наблюдения за выборами и злейшим врагом Кремля. К этому моменту «Голос» существовал уже более десяти лет и подготовил тысячи независимых наблюдателей. А еще запустил сервисы «Карта нарушений», «Энциклопедия кандидатов» и «SMS-ЦИК», которые позволяли отслеживать нарушения на участках, узнавать о кандидатах и вести независимый подсчет голосов. Всё это сильно осложняло процесс фальсификации выборов. 

В 2012 году, на волне общественного движения за честные выборы, возникли и другие подобные проекты, например, «Союз наблюдателей России» («Сонар»). «В 2012 году, на выборах в Касимове Рязанской области я впервые своими глазами увидел попытку вброса. Это было первое и самое яркое впечатление», — вспоминает сооснователь «Сонар» Евгений Федин в разговоре с «Новой газетой Европа». 

«"Голос" занимался подготовкой наблюдателей, аналитикой, а мне хотелось ловить за руку тех, кто вбрасывает бюллетени. Конечно, мы сотрудничали с голосом, у нас были общие проекты на «больших» выборах.

Григорий Аркадьевич Мельконьянц для меня был лицом организации. Он очень отзывчивый, вежливый, профессиональный. Всегда очень осторожный и дипломатичный, человек, который избегал конфликтов, не участвовал в ссорах и ругани»,

— говорит Федин. 

В 2013 году, после «рокировки» Владимира Путина и Дмитрия Медведева и серии массовых протестов, власть решила наказать «Голос»: ассоциация стала первой в России, кто получил статус «иностранного агента», а затем была ликвидирована в 2016 году. В суде представитель Минюста Татьяна Вагина заявила, что «Голос» «занимается политической деятельностью и получает деньги из-за рубежа». В частности, в декабре 2012 года ассоциация получила 308 тысяч рублей «Сахаровской премии», присужденной ей Хельсинкским комитетом, затем отказалась от денег и вернула их отправителю. Но, заключил представитель Минюста, «это не имеет юридического значения».

Наблюдатель читает книгу на тренинге в центре Сахарова в Москве, 29 января 2012 года. Фото: Антон Голубев / Reuters / Scanpix / LETA

После признания «иностранным агентом» «Голос» продолжал существовать как общественное движение, что позволяло правозащитникам и дальше обучать наблюдателей по всей стране. В 2021 году, накануне выборов в Госдуму, снова признали «иностранным агентом» «Голос», а также отдельных его активистов: всего около 20 человек, включая членов совета движения Аркадия Любарева, Виталия Ковина, Юрия Гурмана и Софию Иванову, региональных координаторов «Голоса» Екатерину Кильтау, Александра Грезева, Артёма Важенкова и Владимира Егорова из Москвы. Летом 2023 года сразу в десяти городах прошли обыски у активистов «Голоса», а сопредседатель движения Мельконьянц был арестован. Ему грозит шесть лет тюрьмы.

«[Раньше] массовые репрессии были нужны, чтобы запугать людей. Не было интернета, по телефону о таком разговаривать боялись. А сейчас другая реальность. Информация расходится очень быстро. Показательно большой и откровенно несправедливый срок одному человеку нужен власти, чтобы напугать многих других», — говорит Евгений Федин.

«Наблюдение практически вымерло»

Но дело не только в разгроме одной организации. В последние годы актуальность некоторых проектов «Голоса» стала снижаться, а движение наблюдателей пришло в упадок, говорит Игорь* (имя изменено), опытный наблюдатель и экс-кандидат в муниципальные депутаты в Москве. Во-первых, считает собеседник, произошло снижение политической активности граждан, в том числе под давлением власти. Во-вторых, появилось электронное голосование (ДЭГ) и массы фиктивных наблюдателей, которые обесценили работу «Голоса» и других проектов. 

«"Карта нарушений", возможно, была актуальна, но как член участковой избирательной комиссии я отправлял туда сообщения о нарушениях, но это почти ни к чему не приводило. В 2024 году я, например, был наблюдателем на выборах в Мосгордуму, и когда избирательная комиссия повела себя неадекватно — подал жалобу. Реакция была следующая: [в избирательную комиссию] позвонили из администрации и сказали: «Молодцы, всё правильно делаете!» «Карта нарушений» превратилась фактически в инструмент подтверждения лояльности властям», — говорит собеседник.

В регионах ситуация ухудшилась еще раньше, рассказывает Игорь, ведь ранее эффективные «десанты наблюдателей» оказались под запретом, наблюдать теперь можно только в своем регионе. «Десанты отмерли чуть раньше, чем это запретили на законодательном уровне, потому что наблюдатели начали сталкиваться с физическими угрозами», говорит Игорь. Кроме того, власти резко ограничили возможности СМИ, потребовав от них регистрироваться в Центральной избирательной комиссии:

«В Москве еще где-то остались наблюдатели, но из 160 муниципалитетов только в двух или трех 100% участков покрыто живыми наблюдателями. 

В Московской области наблюдение практически вымерло. Осталось несколько точек, например, там, где выдвигался Борис Надеждин. Немного более активные наблюдатели в Санкт-Петербурге, потому что там нет ДЭГа.

Всё остальное вытоптано конкретно», — рассказывает активист.

Волонтёры работают в колл-центре движения «Голос» в Ярославле, 1 апреля 2012 года. Фото: Денис Синяков / Reuters / Scanpix / LETA

Проекты вроде «Голоса» показали, что противостоять фальсификациям возможно. Поэтому «власти были вынуждены бороться законодательно и технологически, с помощью ДЭГ, с теми, кто обеспечивает честность выборов», говорит собеседник «Новой-Европа». 

Несмотря на войну, признание «иностранным агентом» и уничтожение института наблюдателей вообще, Мельконьянц остался в России:

«Он остался из принципа. Обыски у Гриши и других членов движения проходили еще прошлой осенью. Тогда же у него изъяли загранпаспорт. Но он даже не пытался заново сделать и уехать», — рассказал «Медузе» знакомый правозащитника, пожелавший остаться анонимным. 

12 мая, находясь в суде, Мельконьянц выступил с последним словом, в котором он много говорил о радости, оптимизме, согласии, справедливости и честных выборах. «Конечно, я очень переживаю за судьбу движения «Голос», которому отдал 12 лет жизни, и не могу знать, что будет с ним после вынесения приговора. Но зато я знаю, что за эти годы наблюдателями стали сотни тысяч грамотных и честных людей», — сказал правозащитник.

Ваша честь, уважаемые участники процесса, дорогие друзья!

Сегодня у меня радостный день. Перед вынесением приговора к своему завершению подошло наше судебное разбирательство. Это был захватывающий опыт. Я слушал прекрасные, иногда эмоциональные слова людей, которые выступали в качестве свидетелей, читал наполненные теплом письма и получал удивительные открытки. Порой создавалось ощущение настоящего праздника, будто я юбиляр, а не подсудимый.

21 месяц назад 17 августа 2023 года начался новый увлекательный этап в моей жизни. С тех пор за плечами остались: обыск, задержание, ИВС, три СИЗО, 12 камер, более 100 сокамерников и 26 судебных заседаний. Я очень дорожу этим опытом, ведь за него заплачена большая цена. Но главное — он дал мне возможность вспомнить свой путь и узнать многое о мире, к которому я раньше не был достаточно внимателен.

Я увидел, как тюрьма разрушает жизни людей, лишая их радости, а значит, и счастья. Потому что радость жизни — это и есть настоящее счастье.

Не удивляйтесь этому слову — «радость». Казалось бы, чему радоваться в моем положении, в этом мраке тюремного заточения, когда ты месяцами не видишь родных, друзей, коллег? Это радость от того, что, проходя через это испытание, я стал сильнее и не растерял веру в то дело, которому посвятил всю свою жизнь.

Здесь, в заключении, я встретил много людей, с которыми, вероятно, никогда бы не познакомился в обычной жизни: людей с разным жизненным опытом, разным уровнем образования и судимых по самым разным статьям. И каждый день нам приходится договариваться о том, как жить вместе: как устроить дежурство в камере, проветривать ее или нет, где достать холодильник или чайник. По сути, мы постоянно проводим маленькие референдумы и достигаем согласия.

В тюрьме мне очень помогает то, что я оптимист, в любой ситуации всегда ищу что-то хорошее, стараюсь поддерживать людей. В этом мне близок настрой героини одного романа — девочки-сироты Полианны. Отец-священник научил Полианну «игре в радость» — во всём находить что-то такое, чему можно радоваться, и искать повод для оптимизма — и с тех пор она учила этой игре всех вокруг. Это не означает, что нужно отрицать проблемы, но нужно искать пути их решения, выносить из них полезный опыт.

Попробуйте тоже играть «в радость»: ведь, если задуматься, то у каждого из нас есть только настоящий момент, который мы проживаем, и нет никакого другого времени, когда жизнь была бы не «этим моментом». И неважно, где вы находитесь в этот миг: на Родине или на чужбине, на отдыхе или на работе, в квартире или в автомобильной пробке, на избирательном участке или в тюремной камере, — проживать этот самый момент нужно в радости и с позитивом. Существует только сейчас, поэтому оно и называется «настоящее».

Поэтому тюремный период стал для меня — и как для человека, и как для юриста, — очень плодотворным. Я обогатился творчеством: стал заниматься рисованием, делал коллажи и поделки, писал стихотворения. По-новому посмотрел на людей, на взаимоотношения, на процессы.

Я стал больше наслаждаться самим течением жизни, трудом, творчеством, интеллектуальной свободой. Ведь запереть человека можно, но мысль никак не запереть, не остановить, не отнять. Не отнять, не отменить весь мой путь и то, что было и остается моим миром. Возможно, кому-то он кажется скучным, но без справедливых законов, понятных и полезных процедур невозможна жизнь общества, о котором мы все мечтаем. Я думаю об этом постоянно, и уверен, что в этом не одинок. Нас роднит непоколебимая тяга мыслить, думать о том, что сделает мир лучше, и воля внести свой небольшой вклад.

Но посмотрим на радость с другой стороны. Можно ли испытать

настоящую радость от обмана, от подтасовок, от преследования невиновного человека? Какая может быть радость заниматься моим делом? Делом, которое должно было развалиться еще на этапе доследственной проверки. Делом, которое не хотели возбуждать, перекидывая из одного органа в другой. Делом, которое построено не на доказательствах, а на предположениях и незнании сотрудниками следствия основ гражданского, административного и уголовного права. Делом, в котором сменилось восемь следователей. Эта несправедливость преследования невиновного человека как раз и высасывает радость из тех, кто завяз в этом деле.

Но я ни на кого не держу зла. Умение прощать и отпускать плохое, даже в ситуациях, когда думаешь, что тебе это не по силам, делает прощение счастливым моментом жизни.

Уважаемый суд!

Следователи сконструировали уникальную ситуацию. Впервые в истории нашей страны они хотят сделать местом преступления зал заседаний Центральной избирательной комиссии России, а преступником объявить выступавшего там эксперта.

Как юрист, я не понимаю, почему я здесь и почему прохожу обвиняемым по этому делу. И главное, я не понимаю, почему именно мне приходится доказывать свою невиновность, а не следствию доказывать то, что я виновен, как этого требует ст. 49 Конституции России. В этом деле отсутствует само событие преступления. Однако я вынужден заниматься доказыванием отрицательного факта: что движение «Голос» не является структурным подразделением международной организации ЕNЕМО, деятельность которой признана нежелательной в России; и доказывать, что я не занимался организацией деятельности ЕNЕМО путем выступления на круглом столе в Центризбиркоме.

В итоге мою невиновность помогли доказать государственные органы и упрямые факты. Из первого отрицательного ответа Минюста России следует, что у ЕNЕМО нет структурных подразделений в нашей стране. Из второго ответа Минюста России следует, что деятельность движения «Голос» не признавалась нежелательной. Также не принималось никаких судебных и иных решений о запрете или ограничении деятельности движения «Голос». И, наконец, то, что организация ЕNЕМО и движение «Голос» — это две разные организации, подтверждают решения уполномоченных государственных органов, которые включили их в два разных реестра: ЕNЕМО — в перечень организаций, деятельность которых признана нежелательной, а движение «Голос» — в реестр т. н. «иноагентов».

Получается, что всё обвинение строится на голословной и недостоверной информации оперативных сотрудников, не обладающей доказательной силой, и на последующей фабрикации выводов, искажающих содержание документов, приложенных к делу.

И тут должна сработать конституционная гарантия, согласно которой неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого, что неминуемо должно привести к оправдательному приговору. Пусть сегодня таких приговоров всего 0,26% на всю страну. Но это значит, что они возможны, и не всегда, вынося приговор, суд руководствуется правилом, что виновность несомненна.

Друзья!

Я гражданин России, люблю свою страну, и очень дорожу своими конституционными правами и свободами. Я искренне благодарен нашим предкам за эти завоевания. Сегодня права и свободы могут выглядеть обыденными, но как же иначе они воспринимаются в тюрьме и как остро здесь понимаешь, что мало их завоевать потом и кровью: их непрестанно нужно защищать и отстаивать.

Поэтому большую радость мне доставила работа над предложениями, как реализовать избирательные права в условиях СИЗО. Например, как заключенному в условиях изоляции поставить подпись в поддержку выдвижения кандидата, как сделать пожертвование в избирательный фонд, как получить агитационные материалы участников выборов, как правильно удостоверить личность заключенного при получении бюллетеня, как обеспечить экстерриториальное голосование, как эффективно вести наблюдение. Всё это очень важно, так как у человека в СИЗО сохраняется весь набор избирательных прав, пока он не окажется в местах лишения свободы по приговору суда. Об этом часто забывают. За эти месяцы включенного наблюдения и размышлений мне удалось найти много хороших решений.

Не могу знать, сколько еще продлится мое заключение, но уверен в том, что рано или поздно выйду на свободу и воссоединюсь со своими близкими и друзьями. И от этого предвкушения радостно на душе. Я счастлив, что в условиях тюрьмы могу созваниваться с мамой, переписываться с хорошими людьми, встречаться с моими защитниками и заниматься любимым делом, в которое верю.

Конечно, я очень переживаю за судьбу движения «Голос», которому отдал 12 лет жизни, и не могу знать, что будет с ним после вынесения приговора. Но зато я знаю, что за эти годы наблюдателями стали сотни тысяч грамотных и честных людей. Эти тысячи моих сограждан, пока я взаперти, зря времени не теряли. Они продолжали с огромной пользой для нашей страны защищать избирательные права и наблюдать за выборами, а за это время в России прошли почти девять тысяч избирательных кампаний. Это уникальный опыт самоорганизации граждан, вдохновляющий пример гражданственности. И мне радостно быть частью этого сообщества.

Есть те, кто сомневается: «Возможны ли честные выборы?» Сомневается: «Стоит ли в них участвовать?» Это справедливые вопросы. В минуты сомнения не стоит забывать, что человек не совершенен, поэтому несовершенны и выборы. На выборах проявляются все человеческие пороки, с которыми мы боремся всю свою жизнь. Каждый из нас ежедневно делает выбор между добротой и злобой, любовью и ненавистью, верностью и предательством, силой и слабостью, щедростью и жадностью, правдой и ложью, оптимизмом и апатией, смирением и гордыней, искренностью и корыстью, радостью и унынием, участием и безразличием.

Делать правильный выбор, повышать уровень честности и здравого смысла — это наш путь. Без нас с вами выборы сами себя честными сделать не могут. Честными их делают люди. Счастливые люди. Наблюдайте, участвуйте, больше радуйтесь жизни, повышайте уровень честности и здравого смысла — капля за каплей, шаг за шагом, день за днем.

Спасибо, что так терпеливо выслушали меня. В конце хочу от всего сердца поблагодарить моих близких, моих защитников, коллег, большое количество добрых людей, которые поддерживают меня и не дают остаться один на один с несправедливостью. Для меня это означает, что людям нужно и важно, то, что я делал, и значит, всё было не напрасно.

Спасибо!

Григорий Мелконьянц в сопровождении полицейских в здании Басманного суда Москвы, 9 октября 2024 года. Фото: Юрий Кочетков / EPA

Игорь, один из наших собеседников, в этот момент находился в зале суда:

«Он (Григорий Мельконьянц. — Прим. ред.) не обрушился с критикой, он не сыпал проклятиями. Он продолжал удивляться, почему его пытаются привлечь к уголовной ответственности за какие-то странные вещи. В течение всего дела и всего выступления он старался быть максимально позитивным. Он говорил, что нам надо бороться за честные выборы, но он при этом ни разу не сказал, что выборы в России нечестные. Его позиция была, может быть, на грани лоялизма. И несмотря на это, его всё равно преследуют. Вот это удивительно для меня», — рассказывает активист.