«Просто разговор на кухне»

«Заставили прочитать и законспектировать»

В январе 2023 года документ со странным названием «План участия Запада в смене режима в России. Гуманитарная оккупация» Куперману прислал известный московский правозащитник Лев Пономарев, утверждает адвокат Купермана Наталья Касилова. Подсудимый хорошо знаком с Пономаревым: они соратники по движению «Солидарность» и объединению «За права человека».

«Была бы история смешной, если бы не была столь грустной, даже трагической. Я Куперманом всегда гордился. Он примкнул к «Движению за права человек» (ДПЧ) в самом начале. Был крупным чиновником, мэром, организовал ячейку ДПЧ на Сахалине. Умный, толковый человек, делал очень качественные предложения для защиты социальных прав северян. Он всё время заботился об этом.

Он не занимался напрямую политикой, скорее защитой социальных прав северян. Я с ним сотрудничал довольно плотно и с большим вниманием к нему относился. В 2012 году с ним произошел несчастный случай, он обезножил, но продолжал активную деятельность, руководил правозащитной организацией», — вспоминает Пономарев.

По словам Пономарева, автором того самого текста был он. «Куперман, кажется, спросил чем я занимаюсь. Я ответил, что пишу статью, и выслал ему фрагмент, без подписи». Куперман, в свою очередь, адресно разослал материал семерым своим знакомым. «Нельзя назвать это публичным распространением», — уверен Пономарев.

На следующий день, 16 января 2023 года, дома у Купермана состоялась встреча, где присутствовали (онлайн) сам Пономарев, уехавший к тому времени из России, и люди, получившие от Купермана текст о «смене режима». Во время встречи они обсуждали в том числе и военные действия в Украине. Была и критика обсуждаемого текста «План участия Запада».

С этим согласен и сам автор документ, Лев Пономарев. «Статья была написана жестко, ее потом опубликовал французский журнал “Le Grand Continent”, но под другим названием (“После Путина: форсирование демократии в России?” — Прим.ред.) Французы сказали: “слишком жестко, не надо так, люди неправильно поймут», — говорит он.

Собеседник поясняет, что речи об оккупации России, конечно, в тексте не шло. «Гуманитарная — это значит усилить на Россию вещание радио “Свобода” и всех остальных. Надо заниматься антипропагандой, больше вещать, я это имел в виду», — объясняет автор документа.

Как выяснилось позже, разговор Купермана и его товарищей прослушивался. В итоге факт рассылки «Плана» и его последующее обсуждение легли в основу уголовного дела против пенсионера. В течение следующих полутора лет силовики изучали его деятельность, однако никаких доказательств его противоправных намерений так и не нашли. В апреле 2024 года к нему и другим участникам той встречи пришли с обысками, предъявив Куперману обвинение в «экстремизме» (ст. 280 УК РФ), которое вскоре преобразовали в «призывы к терроризму» (ст. 205 УК РФ).

— Четверо свидетелей [адресаты той самой рассылки] признали, что не читали документ. Еще два человека заявили, что читали, но не помнят, о чем там шла речь. Всех их следователь заставил этот документ прочитать и законспектировать. Это к вопросу о том, кто больше сделал для распространения этих идей, — сказала Касилова в интервью.

«План участия Запада» прошел экспертизу в экспертном центре при Сахалинском управлении МВД. «В тексте отсутствуют высказывания, выражающие побуждение к низвержению режима и отстранению Путина», — говорится в заключении экспертов (есть в распоряжении редакции).

По словам Касиловой, получив такое заключение, «следствие задумалось, как быть дальше», и обратились к «более сговорчивым экспертам» из лаборатории при Минюсте. На этот раз силовики попросили изучить запись разговора от 16 января и доказать, что речь идет «о насильственном свержении власти». 

— В суде я попросила Щербакову озвучить, какие фразы позволили ей сделать такой вывод. Она зачитала: «Это призывы обсудить документ, призывы составить план обращения к колеблющимся», — рассказывает Касилова.

В ответ на это заключение сторона защиты также заказала экспертизу в Челябинске.

— Однозначный вывод: никаких призывов [в разговоре] не содержится, — резюмирует адвокат его выводы.

Отвергает обвинения и Пономарев:

«Был разговор обо всем. Например, я говорил, что ни в коем случае нельзя поддерживать [военный мятеж] Пригожина. Я агитировал против терроризма: нельзя брать в руки оружие для того, чтобы бороться с режимом, иначе начнется гражданская война», — отвечает он.

Но заслушать экспертов со стороны защиты суд не торопится, несмотря на то что защитница Купермана трижды просила организовать видеосвязь с экспертами из Челябинска. При этом сам Куперман вину не признает и утверждает, что документ он рассылал в частном порядке.

— Индивидуальные сообщения никаким образом не попадают под эту статью. Мы уже даже не смотрим, что там, в этом тексте. Главное, что в личных сообщениях нет публичности. Обвинение пытается натянуть сову на глобус, утверждая, что призывы были во время встречи. Но и на самой встрече никаких призывов не было, — резюмирует Касилова.

Разговор на кухне

7 и 8 апреля в Южно-Сахалинске состоялось судебное заседание, куда инвалида I группы Купермана обязали явиться лично. Суд допросил жену обвиняемого, а затем ее подругу Веру Болтунову, которая сообщила, что встреча у Купермана не была собранием какой-то группы. «Просто разговор на кухне. Без вынесения каких-либо решений», — сказала она.

Затем был допрошен Вячеслав Калашников, знакомый Купермана, который много лет помогал ему с оргтехникой. Как пишет телеграм-канал ЗПЧ, в прошлом году Калашников по собственной инициативе пришел в управление ФСБ по Сахалинской области, где рассказал о том, что получил от подсудимого документ, который «показался нарушающим конституционный строй и подразумевал насильственное свержение власти». По мнению Натальи Касиловой, Калашников донес на своего старого друга не по своей воле.

— В добровольность такого прихода в ФСБ лично мне мало верится. Возможно, на него как-то давили, — говорит она.

Кроме того, в суде выступил секретный свидетель, который заявил, что подсудимый «является антироссийски настроенным человеком, поддерживающим политику, проводимую странами Запада и Украины». При этом Марк Куперман заявил, что узнал, кто прячется за вымышленным именем: это его знакомый Максим Ермоленко. Как пишет телеграм-канал ЗПЧ, ранее у молодого человека были проблемы с военкоматом: против него было возбуждено уголовное дело (вероятно, по статье, карающей «уклонистов», 328 УК РФ), несколько раз его пытались призвать в армию, отказав в альтернативной службе, а Куперман пытался ему помочь.

Как рассказала адвокат Касилова, Ермоленко был на той самой встрече, а после собирался вылететь в Москву и покинуть страну. Как выяснилось позже, по дороге в аэропорт его задержали люди в штатском.

— Прошло уже два года. И в итоге никакого дела в отношении Максима нет, из России он не уехал, — говорит юрист.

Сейчас 86-летний Куперман находится под подпиской о невыезде.

— Человек неходячий, но характер у Марка Александровича боевой, человек редкостной силы воли. Я наблюдала, каких усилий ему стоит просто встать с кровати, но он держится, — говорит его адвокат.

С этим согласен и Лев Пономарев, который отмечает, что Куперману принадлежит “крылатая фраза”: “меня посадить нельзя, меня можно только положить”». В конце концов, он не совершил ничего противозаконного, считает правозащитник:

«Миллионы людей разделяют антивоенную точку зрения. Кто-то общается через интернет с теми, кто находится за рубежом. В этом смысле я, конечно, виню себя, но есть независимая экспертиза, [доказывающая невиновность Купермана]. Конечно, самое главное, чтобы его всё-таки не посадили, — считает Пономарев.

Касилова считает, что помочь может огласка, потому что «Марку Александровичу скрывать нечего. Но Сахалин далеко, а в стране много других проблем, поэтому дело Купермана как-то отходит на второй план».

Состояние здоровья формально не позволяет отправить пенсионера в колонию, но поводов для оптимизма мало.

— Надеюсь, итогом не будет заключение под стражу, хотя, как показывает судебная практика, по этой статье в 99% случаях назначают лишение свободы. В независимом суде, конечно, приговор должен быть оправдательным однозначно. А какой он будет в реалиях наших существующих, я сказать не могу, — заключает Касилова.

Павел Кузнецов