«Тема секса до сих пор воспринимается как что-то грязное»

— Ты говорил, что книга получила некоторую негативную реакцию. За что ее ругают?

— Встречаются комментарии вроде: «В книге чувствуется неуважение к Советскому Союзу и к России в целом». Для людей секс — это всё еще сугубо репродуктивный процесс. Как раз как в Советском Союзе. Тема секса до сих пор воспринимается как что-то грязное, нехорошее.

Второй тип «хейта» — это «хейт» от интеллектуалов, которые говорят, что я пишу «для дебилов», «слишком простым языком». Проблема в том, что на эту тему вообще больше ничего не написано. Я согласен, что моя книга не самое сильное историческое исследование, с кучей цитат и сложных фраз. Но я и не пытался написать такое исследование.

Я использую реальные источники, факты. Я пишу для людей, которые, возможно, не знакомы с контекстом и которые, возможно, просто отложат книгу, если в ней будет слишком уж много деталей, что часто бывает в исторических работах. Я намеренно пытался писать о научных вопросах на примере реальных людей.

Я вообще считаю, что человек, который занимается социальными науками, прежде всего должен помнить, что цель социальной науки — просвещение и движение общества вперед.

— Как и когда у тебя появилась идея написать «Секс был»?

— Я задумал ее еще в 2016–2017 году, когда писал диссертацию. Во время работы мне попадались разные интересные источники вроде советских брошюр по половому воспитанию. 

Примерно тогда я же и написал первый черновик страниц на 80. Я тогда отправлял какой-то питч в издательство АСТ, но мне там не ответили.

— Какие источники лежат в основе книги, что ты используешь?

— Источники на эту тему найти очень сложно. Например, я описываю эпизод из книги советского врача-диссидента Михаила Штерна, который отсидел в лагерях, а потом уехал на Запад. У него есть книга «Секс в СССР», которая никогда не была переведена на русский и в которой Штерн описывает свою медицинскую практику.

В одном из эпизодов он рассказывает о супружеской паре. Мужа в 33-м году задерживают, а потом, когда он возвращается, у него начинаются сексуальные проблемы, потому что ему везде мерещатся агенты НКВД.

Я использую в своей книге эту историю, и некоторые люди говорят мне: «Зачем про этот пример писать, если о человеке так мало известно?» Только проблема в том, что нам вообще в принципе почти ничего не известно. И этот пример может дать хотя бы некоторое представление о том, какое влияние массовые репрессии имели на сексуальную жизнь людей.

В контексте репрессий никто даже не заикается о том, какие последствия они имели для личной жизни людей. Наша историческая традиция фокусируется на монументальных политических событиях. Я не спорю: таких событий очень много в нашей стране. Но это не значит, что такая важная часть исторического повествования [как интимная жизнь] должна игнорироваться. То, что я делаю, — это попытка пригласить людей к диалогу, размышлению.

— Ты начинаешь повествование со ставшей уже крылатой фразы о том, что в СССР «не было секса». Что за история у этой фразы?

— В июле 1986 года между Ленинградом и Бостоном прошел один из первых телемостов СССР — США. Телемост назывался «Женщины говорят с женщинами». С одной стороны на стульях сидели советские женщины, а с другой — американки.

Во время телемоста американка спросила: «У нас в США в телерекламе всё крутится вокруг секса. Есть ли в СССР такое?» И представительница советской делегации ответила, что «у нас секса нет и мы категорически против этого». Все в зале засмеялись, а женщина потом добавила: «Но у нас есть любовь». Про это все забыли.

Так фраза вошла в оборот. То есть, ествественно, секса нет — есть половой акт. Потому что секс — это уже более сложная концепция, она имеет и социальное, и политическое значение. И об этой концепции никто критически не думал.

— Последние несколько лет в России набирают популярность секспросветительские каналы и блоги, хотя в образовательной системе, конечно, о таком пока не говорят. Были какие-то подобные просветительские проекты в СССР, может, журналы или газеты? О чем там писали?

— В сталинское время никакого секспросвета не было. Люди узнавали всё через разговоры, дети подслушивали беседы взрослых и так далее. Пытались читать Ги де Мопассана.

Потом пришел Хрущев. Он среди прочего отменил указ о запрете абортов, но люди на тот момент уже привыкли, что это криминальная процедура, и нужно было начинать их перевоспитывать. Плюс всё еще была проблема с венерическими заболеваниями.

Поэтому, во-первых, необходимо было донести до людей, что сексом нужно заниматься исключительно в браке и исключительно для деторождения. Во-вторых, нужно было дать людям какое-то базовое представление о том, что такое сифилис, гонорея.

В конце 50-х, начале 60-х вышли буквально три или четыре учебника о половом воспитании — такие тоненькие книжечки. Все они были очень идеологизированными. 

Всего таких книг было издано около 300 тысяч экземпляров. Потом, во времена Брежнева, эти брошюры переиздавались, но упор [на половом просвещении] никто не делал. Раз в несколько лет какие-то эксперты по образованию писали в газетах, что в стране ханжество, что есть проблема с половым воспитанием. Были какие-то дискуссии на эту тему, но в основном в академических кругах, не на публику.

В конце 70-х о половом воспитании высказывалась высокопоставленная чиновница Антонина Хрипкова. Изначально она поддерживала идею его введения, даже ездила в Швецию со своей делегацией, чтобы набраться опыта. В Швеции уже с 40-х годов велось достаточно смелое секспросвещение, там рассказывали, что секс — это для удовольствия, что нужно заботиться о своем партнере и так далее.

Во время поездки Хрипкова так впечатлилась, что поменяла свое мнение о секспросвете и заявила, что в СССР такое не сработает.

— Эпилог твоей книги охватывает 1991–2025 годы. Какие основные изменения в отношении к сексу и сексуальности ты наблюдаешь в современной России по сравнению с советским периодом?

— Об этом очень сложно говорить, потому что исследований о сексуальной жизни людей нет. Попробуй проведи такое исследование. Что касается качественных изменений, конечно, сейчас есть доступ к контрацепции, к презервативам. Также есть различные площадки [для обсуждений].

Тема секса хоть и триггерит многих людей, но она всё же не такая запретная, как это было раньше. Женщина, которая хочет прервать беременность, до сих пор может найти место, где это можно сделать без боли и стыда. Хотя иногда мы слышим новости о садистах-врачах. Это как раз и есть прямое наследие советской эпохи.

Другими словами, в каких-то сферах есть улучшения, в каких-то — нет. Например, что касается венерических заболеваний. После распада Советского Союза выросло количество заражений сифилисом, потом его удалось взять под контроль.

Сейчас, после ковида и присоединения «новых территорий», где, понятное дело, нет никакой нормальной медицинской поддержки общества, снова идет расцвет венерических заболеваний. Нашему правительству совершенно нет дела до этого. То есть если в советское время пытались вводить какие-то меры по борьбе с сифилисом, то сейчас людей с этим заболеванием Министерство обороны предлагает брать на фронт.

С высокой долей вероятности можно сказать, что россияне сейчас, по сравнению с гражданами Советского Союза, могут делать более информированный выбор в плане секса. Но немалую роль в этом играет Запад и глобальные изменения.