Город греха

Глава 1. Рабство

Всё началось осенью 2023 года. 16-летняя Малика Шукенова [все имена в тексте изменены по просьбе героев. — Прим. авт.], ученица 11-го класса, стала проводить много времени со своей школьной подругой, 17-летней Назирой М. Они давно учились вместе, но до старших классов их отношения не были такими близкими. Теперь же Назира стала часто бывать в гостях у Малики, родители девочки знали ее подругу. Вскоре в их компанию влилась 18-летняя Жанната, студентка колледжа, двоюродная сестра Назиры. Репутация у Жаннаты в городе была не самой хорошей: она хоть и носила хиджаб и в своих соцсетях выкладывала сплошь цитаты о религии, много времени проводила с парнями, курила и выпивала.

С такой «взрослой» жизнью она начала знакомить и Малику с Назирой.
Однако родители Малики об этом не догадывались.

Часто, когда мама Назиры уходила на дежурство, Малика и Жанната оставались ночевать у своей подруги. Во время одной из таких ночевок старшая из девочек, воспользовавшись моментом, незаметно сфотографировала Малику, когда та переодевалась, выйдя из душа.

28 января 2024 года Жанната зарегистрировала анкету от имени Малики на сайте Kizdar.net — самом крупном в Казахстане ресурсе, где публикуются анкеты секс-работниц. Скоро Назира и Жанната поставили Малику перед фактом: «Мы будем зарабатывать, но работать будешь ты». 

— Эта фотография стала предметом шантажа, — объясняет казахстанская правозащитница Дина Тансари. — Ввиду нашего восточного воспитания девочке было очень стыдно. Она боялась, что фотографию увидят ее близкие.

Юг Казахстана во многом отличается от крупных городов, таких как Астана и Алматы. Здесь ключевую роль в воспитании детей, особенно девочек, играет понятие «уят», то есть стыд. Девочек учат, что они ни в коем случае не должны допускать ситуаций, за которые их семьям придется краснеть. За неделю пребывания в Кызылорде фразу «кыздың жолы жiңiшке» — «дорога девушки тонка» — я слышала почти от каждого собеседника. Ширина «дороги» девушки определяется ответом на единственный вопрос: что скажут люди?

В городе еще часто повторяют: «Қызға қырық үйден тыйым» («Девушку воспитывают сорок домов»), то есть делать замечания, поучать ее может не только семья, но и соседи.

— Для нас честь девушки очень важна. Если, как в случае этой девочки, ее фото разошлось по соцсетям, то все показывали бы его друг другу на своих сотках [так в Казахстане называют телефон. — Прим. авт.] и обсуждали. Это, конечно, навсегда бы поставило на ней отпечаток. Я себе тоже много вопросов задавал: «А почему она согласилась? Почему не рассказала маме?» Потом на своих дочерей посмотрел и осознал, что не дай бог, но если бы они оказались в такой же ситуации… Я даже не уверен хотя бы на 20 процентов, что они пришли бы ко мне и моей жене. Для них рассказать нам было бы страшнее, [чем пережить эту ситуацию], — объясняет сотрудник кызылординского областного акимата [мэрия. — Прим. авт.], который согласился поговорить со мной на условиях анонимности.

Еще неделю после регистрации на сайте секс-работниц анкета проходила модерацию, но сутенерши требовали, чтобы девочка начала работать сразу. Они водили Малику в местные клубы и требовали «завлекать клиентов». По словам Малики, она не понимала, что это значит, но «подруги» объяснили: надо соблазнительно танцевать. Первый клиент нашелся уже 4 февраля 2024 года. Школьница вспоминает, что ей было очень страшно, она не хотела «близости», но в посуточной квартире недалеко от центра города парень Ержан ее изнасиловал. К тому моменту анкета прошла модерацию, через сайт откликнулся еще один клиент. В этот раз девочка снова попыталась возразить сутенершам, но те стали угрожать, что в случае ослушания убьют ее саму и всю ее семью. Малике, которая и без того была в стрессе, эти угрозы вряд ли казались шуткой: старшая из сутенерш дружила с кызылординскими уличными бандами, которые — и местные это знали — часто занимались разбоем. К тому же Жанната и Назира показали Малике тайно сделанный снимок ее старшего брата, который жил в Алматы. Для девочки всё это было достаточным основанием, чтобы поверить в угрозы.

11 марта 31-летний Даулет Нурманов заказал Малику через сайт. Она приехала к нему в гостиницу. 

Что происходило после этого, девочка почти не помнила. Она проспала больше суток. Через неделю история повторилась. В этот раз Малика, находясь под воздействием наркотиков, поехала на квартиру к Назире и Жаннате. Сутенерши сняли ее на видео, чтобы затем шантажировать и этим: «Они говорили: мы расскажем всем, что ты наркоманка». К тому же они стали чаще избивать девочку за любую «провинность»: если она не убралась в их квартире, не помыла посуду или принесла мало денег. А иногда они просто срывали на ней злость, например, после проигрыша в компьютерной игре.

Весной девочка фактически жила со своими сутенершами, те установили за ней очень плотный контроль. Дома Малика появлялась всё реже. С лета 2023-го по февраль 2024 года она жила только с отцом: мать уехала на заработки в Алматы и спешно вернулась лишь в феврале, узнав от мужа, что у дочери начались «какие-то проблемы».

Малика уходила из дома, избегала разговоров, скрывалась от родителей и отказывалась отвечать на вопросы.

Она выбегает из дома, и мы с супругом босиком бежим за ней. Такие моменты у нас тоже бывали… Тогда мы о проституции не знали же, думали, что она по ночам у подруги бывает, гуляют где-то. Мы ее по ночам искали, найти не могли. Было такое, что ее три раза ловили на улице после комендантского часа, после 11 ночи, полицейские, возвращали к нам, выписывали штраф отцу. А работники школы нас пугали: «Не давите на нее, у вас дочка мягкая, она сможет что-то с собой сделать», — рассказывала мама Малики.

Уже в первые недели клиентов у Малики было больше десятка. Но прибавилось и «начальников».

Чуть позже о том, что происходило с Маликой, узнал ее одноклассник, 17-летний Дияр. Он рассказал об этом своему двоюродному брату Алихану. Но вместо того чтобы помочь девочке, они решили «войти в бизнес». Парни поставили сутенершам ультиматум: либо вы включаете нас в долю, либо мы расскажем обо всем. Девушки согласились.

В июле о Малике узнали трое «районских» парней — так в городе называют членов уличной группировки — Асылжан, Азат и Даурен. Как теперь предполагает мама девочки, им мог рассказать ее одноклассник Дияр. Старший из «районских» подловил Малику у ее дома и потребовал выплатить ему 450 тысяч тенге [74 тысячи рублей. — Прим. авт.], угрожая тем, что его брат работает в КНБ [Комитет национальной безопасности, то же, что и ФСБ в России. — Прим. авт.] и он в случае отказа «создаст проблемы семье». В тот день девочка от страха отдала ему все деньги, которые у нее были при себе, около 50 тысяч тенге [8 тысяч рублей. — Прим. авт.]. На поиск остальной суммы парень дал неделю.

— Когда однажды участковый привел Малику домой, поймав ее на улице в полночь, к нам постучались эти районские пацаны. Двое совершеннолетних парней, Даурен и Азат, пришли и попросили у нее какой-то ключ [позже мама Малики узнала, что им нужен был ключ от посуточной квартиры. — Прим. авт.]. Мой муж сразу вскочил, хотел их схватить. А этот участковый его усадил, сказал: «Всё-всё, успокойся!» Если бы в этот момент мы их поймали и с участковым бы с ними поговорили, может, они сознались бы! 

В тот день, когда Малика отдала все деньги «районскому» парню, сутенерш в городе не было: уехали в Шымкент «веселиться». Когда они вернулись, девочка им всё рассказала. Разозлившись, Назира и Жанната вывезли ее в поселок Тасбугет, который расположен под Кызылордой, и избили там. Они угрожали, что убьют маму Малики либо покажут ей все видео, на которых заснято то, как они унижали ее дочь.

29 июля Даурен, парень из уличной группировки, остановил Малику на улице и запихнул ее в машину, где сидели его товарищи Асылжан и Азат. Парни привезли девочку в частный дом за городом и пригрозили запереть ее в сарае без еды и воды. Затем Азат озвучил еще один способ для наказания за то, что девочка не смогла найти нужную сумму: «Мы тебе ноги бетоном зальем и бросим в реку». Даурен, вероятно, испугавшись последствий, начал настаивать, что убивать Малику не надо, ведь «она из их микрорайона», к тому же они буквально росли с ее братом. Парни посадили ее обратно в машину и повезли в сторону города, Малика же, уверенная, что ее всё равно убьют, отломала со своего пальца акриловый ноготь и бросила его в багажник авто: «Если меня убьют, я хотела, чтобы это помогло потом найти мое тело».

5 августа через сайт Малику заказал 21-летний Бекзат. В съемной квартире он изнасиловал ее, а затем тоже начал вымогать деньги. Представившись сотрудником УБОПа, он потребовал 700 тысяч тенге [около 90 тысяч рублей. — Прим. авт.], угрожая, что в противном случае Малику «поставят на учет». Всю наличку, которая была у нее с собой, Бекзат забрал. Когда Малика в тот день вернулась к сутенершам ни с чем, те снова ее жестоко избили. Они били ее по голове наполненными двухлитровыми бутылками и угрожали обрить налысо, если она до утра не принесет им 250 тысяч тенге [около 42 тысяч рублей. — Прим. авт.].

Утром следующего дня Малика задумалась о том, чтобы убить себя. Перед этим она написала своему другу, с которым познакомилась в компьютерном клубе задолго до всех описываемых событий. Они общались в инстаграме. По словам Малики, других друзей у нее тогда просто не было. А парень из компьютерного клуба, на восемь лет старше, выручал ее каждый раз, когда она просила дать в долг на такси и еду или когда ей просто хотелось пообщаться. Вот и в этот раз Малика написала другу, чтобы одолжить денег. Удивившись тому, что школьнице нужна такая крупная сумма, он стал задавать вопросы. Они встретились на лавочке рядом с домом Малики, и именно ему девочка неожиданно решила всё рассказать.

— В тот момент она была совсем разбитая, — вспоминает мама Малики. — Она уже готова была убить себя, они до такого состояния ее довели. Перед этим она сутенершам написала: «Я всем о вас расскажу». Она собиралась оставить предсмертную записку со всем, что с ней случилось. Этому другу, спасибо ему огромное, она решилась рассказать из-за отчаяния… Не знаю, почему она рассказала ему, а не нам… Бывает же такое, что в поезде незнакомцу все жизненные проблемы вываливаешь, потому что с ним меньший эмоциональный контакт, может быть, тут такая же ситуация была.

Зная, что ей стыдно и страшно, он первым позвонил ее отцу и коротко описал всё, что случилось.

— Когда я узнала, у меня была истерика. Я кричала на нее, ругалась на мужа, на себя. «Как ты могла не рассказать нам?Да лучше бы мы все умерли, лишь бы не было на нас такого позора», — вспоминает Алтын. — Муж, наоборот, за всё время голос на нее даже не поднял. Он всё время говорил только: «Господи, какая моя дочь сильная, что пережила всё это».

Алтын говорит, что не знала, куда обратиться, поэтому ее сестры написали правозащитнице Дине Тансари. После того как об истории Малики стало известно всем благодаря организации «НеМолчи», полиция завела уголовные дела по статьям 194 УК РК (вымогательство с целью получения имущества в крупном размере), 110 УК РК (истязание в отношении заведомо несовершеннолетнего), 134 УК РК (вовлечение несовершеннолетнего в занятие проституцией). 

Имена 200 известны, потому что они платили банковской картой. По словам Дины Тансари, среди них есть сотрудники МВД, прокуратуры, мэрии, работники системы образования. Но ни один из насильников-клиентов не будет наказан. По словам матери Малики, тех насильников, имена которых известны, следователи вызывали «на беседы». Мужчины как один отвечали, что девочка не выглядела несовершеннолетней. Однако Малике попадались клиенты, которые, увидев, что перед ними школьница, выгоняли ее из номера — но даже они не вызывали полицию, несмотря на то что секс-работа и получение секс-услуг в Казахстане декриминализированы. Уголовная ответственность грозит только сутенерам.

По словам правозащитницы Дины Тансари, у каждого из этих мужчин полно родственников в городе, которые всегда будут защищать «своего» человека. Об этом говорила мне и мама Малики: половина города, привыкшая всегда защищать мужчин и обвинять женщин, стала бы буквально врагом их маленькой семьи.

Глава 2. Двойная мораль

Город Кызылорда, в котором проживает около 320 тысяч человек, расположен недалеко от знаменитого космодрома Байконур. Летом здесь стоит изнуряющая жара, а зимой холодные ветра пронизывают до костей. Я остановилась в отеле «Мираж» недалеко от центра города. Простое, как будто сложенное из фанеры, здание, номера старомодные. В день, когда заселялась, я еще не знала, что именно здесь насиловали Малику. А потом со слов самой девочки поняла, что в Кызылорде нет отелей, о которых нельзя сказать то же самое.

Город словно живет двойной жизнью. В центре — небольшие кофейни, много школ и колледжей, везде снуют дети, возвращающиеся домой с уроков. Прямо на въезде — большой безжизненный парк, построенный в честь первого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. У него монументальный, но казенный вид — на постсоветском пространстве таких полно, и каждый из них, очевидно, не предназначен для обычных людей. Вокруг много мечетей, пять раз в день звучит громкий азан, призыв на молитву, так как большая часть населения — мусульмане.

Во время одной из прогулок по городу я заметила, что за мной уже некоторое время следуют пятеро парней. Они были одеты в темные куртки и шапки, четверым на вид не было и 18, пятый был примерно мой ровесник, около 23–25 лет.

— Ребят, привет! Вам что-то нужно?

— А тебе это зачем? — спросил старший из компании, указывая на висящую у меня на шее камеру. — Ты из телека, что ли?

— Я журналистка.

— Аааа, — протянул уже второй из них, невысокий смуглый парень. — Зачем приехала? Че, из-за девочки той? Ты, куда не надо, не лезь. Тут уже все на стреме из-за этой истории, хватит уже.

— Вы с ней знакомы?

— Нет, только с братом ее. Ты не подумай, это п****ц, что эти дебилы малолетние с ней сделали. Но вот про наш город плохо из-за этого писать не надо. Тут не все такие. Мы не хотели пугать, просто хотели узнать, кто ты. Если что-то нужно будет, пиши мне, — сказал старший и, прощаясь, дал мне свой номер в WhatsApp.

За неделю в городе я спрашивала у многих местных мужчин, знают ли они историю Малики и как к ней относятся. Узнав, зачем я приехала, почти каждый пускался в долгий рассказ, уверяя, что всё, о чем я говорю, — выдумка и что кто-то извне хочет очернить их город. Дольше всего я говорила с 36-летним Каримом, отцом троих детей. Он был особенно словоохотлив. 

— У нас очень спокойный и религиозный город, — говорил Карим. — Все крутятся в своих семьях, пытаются как-то выживать, зарплаты небольшие. Вокруг меня все хорошие отцы и мужья. Вот не могу я себе представить, чтобы кто-то из них насиловал эту девочку. Журналисты пишут, что их были сотни, я уверен, что это придумано.

Его слова про «религиозный город» немного не бьются с тем, что я наблюдаю своими глазами. Например, в Кызылорде удивительно много саун — буквально через каждые пару километров. Они тут не для спокойного отдыха у бассейна, а для вечеринок и для получения услуг секс-работниц. И местные прекрасно об этом знают. Когда я указала Кариму на такое несоответствие, он засмеялся: «Ну отдыхать же мужикам нужно где-то».

— Я не вижу в этом проблемы, — сказал он. — Просто мужики справляются со стрессом. Мне кажется, это лучше, чем ходить обычных женщин там… ну насиловать… Проститутки же сами на это соглашаются.

Такое двоемыслие наблюдалось буквально у каждого кызылординского мужчины, с которым я разговаривала. По их словам, город глубоко уважает традиции и религию, но сауны — это «не страшно». Один из собеседников даже отпустил шутку: «Аллах ночью под крышей не видит». И она очень хорошо описывает здешние нравы.

Малику особенно часто вызывали в две сауны — Calipso и VIP Status. Они находятся на противоположных концах города, в 7–9 минутах езды на машине от дома девочки. Оба здания на вид как обычные жилые дома. Единственное, что их отличает, — яркие вывески с названиями. Ночью здесь полно машин и пьяных мужчин, выходящих на перекур в одних полотенцах, повязанных на бедрах. В отзывах те, кто бывал в этих саунах, пишут, что «тут девки», — это повышает рейтинг заведения. Обычно секс-работниц для клиентов вызывают сами администраторы заведений. Если девочка несовершеннолетняя, их процент от сделки становится выше.

Девушек для «услуг» они находят на сайте Kizdar.net. Получить доступ к нему очень легко, все анкеты открываются без регистрации. Поиск на сайте позволяет найти секс-работников в любом городе. Например, там 184 анкеты, которые зарегистрированы в Кызылорде. Девушки как на витрине: голое фото, возраст, вес, размер груди, предлагаемые услуги: «Привет всем!!! Я худенькая, высокая. Работу свою знаю на 100%. Жду ваших звонков и отзывов. Благодорю. Ездию только в гостиницу» [орфография и пунктуация сохранены. — Прим. авт.].

Там же и отзывы клиентов: «Только что вышел от этой красотки, сразу советую на фотке она сама 100% встретила в этом красивом белье с чулками белыми, с пониманием отнеслась на скидку адекватно. Сиськи 8/10 немножко вялые но такие нежные хочется жмать сильнее на любителя» [орфография и пунктуация сохранены. — Прим. авт.].

Зулейхан, кызылординская секс-работница, номер которой я нашла на сайте, рассказала мне, что ее вызывают в сауны по несколько раз в неделю. Чаще всего это делают администраторы, у которых есть список женщин с хорошими отзывами от клиентов.

— Мне, конечно, было бы легче, если бы эти мужчины со мной напрямую связывались, потому что так я могу лучше проконтролировать, адекватные они вообще или нет. Но иногда просто не бывает выбора. Мужики в саунах пьяные, активнее деньгами разбрасываются, поэтому приходится… — говорит 25-летняя девушка, которая уже шесть лет занимается секс-работой.

По ее словам, контингент бывает разный, но 90% от всех клиентов — местные жители, среди которых попадаются и работники правоохранительных органов:

— Это же очевидно, что сауны работают с разрешения полицейских. Администраторы платят им проценты, чтобы те закрывали глаза. Либо администраторы дают им хорошие скидки на посещение саун.

Именно в посуточной квартире один из клиентов накачивал 16-летнюю Малику мефедроном и избивал ее.

Сама Зулейхан тоже попала в секс-работу не по своей воле. В 19 лет ее к этому подтолкнул одногруппник: он знал, что у девушки тяжелое финансовое положение, и начал предлагать такой «выход из ситуации». Сначала он водил к ней своих друзей, потом уговорил зарегистрироваться на сайте Kyzdar.net. После того как семья Зулейхан узнала, чем она занимается, с ней перестали общаться. С тех пор девушка одна — без поддержки и без возможности выбраться из этой воронки.

Глава 3. Жалостливая девочка

Малика — младший ребенок в семье Алтын и Тимура Шукеновых. Ее старший брат живет и работает в Алмате. Мама девочки — энергичная и деятельная женщина, которая еще с молодости справлялась с любым делом, за которое бралась. Она могла арендовать обшарпанное полупустое помещение, превратить его в процветающий магазин или салон красоты, но как только бизнес начинал приносить прибыль, хозяева помещений просили ее освободить место, понимая, что «такая корова нужна самому».

Когда на свет появилась Малика, Алтын было уже 36. В долгожданном ребенке они с мужем души не чаяли. Первые годы жизни Малики Алтын работала, приходила домой «быстро-быстро», чтобы покормить, — и снова убегала по делам. Ухаживал за девочкой отец. По словам женщины, отношения между ними и детьми всегда были очень доверительными. Их семью никак нельзя назвать неблагополучной.

— Что сын, которому сейчас 21 год, что дочь, они всегда в случае чего к нам обращались. Сын сразу отцу звонил. У них бабушка русская, наша семья русскоязычная, возможно, поэтому у нас всё доверительно было. Даже если им кто-то понравится, они нам говорили спокойно. Поэтому, когда всё это случилось, мы были в ступоре… Я плакала, плакала, плакала… — рассказывает Алтын.

Малика была особенно близка с отцом, который старался дать ей всё самое лучшее. Несмотря на то что во многих казахских семьях девочек воспитывают строго, придерживаясь принципа «кыз бала еркелемеуі керек» («девочка не должна быть избалованной»), Шукеновы позволяли себе баловать Малику. Им казалось, что если в семье дочь будет получать всё самое лучшее, то и вне ее на меньшее не будет соглашаться.

— Я еще над ними смеялась, говорила: вам по 50 лет, а вы до сих пор Алтыночка, Тимурчик. И вот в такой семье произошел этот ужас… У Алтын было много в жизни трудностей, она не ломалась. Оставалась веселая, добрая… В 2003-м был убит ее младший брат, преступник зарезал его, пока он ловил такси на улице. Их самая старшая сестра тогда потратила годы на то, чтобы посадить его, а все вокруг говорили, что его не удастся наказать из-за больших связей, и уговаривали оставить это дело — «бог его и так накажет», — вспоминала Зухра.

Почти каждое лето Алтын с дочкой проводили в Алматы — в Кызылорде жара обычно невыносимая. По плану, Малика должна была переехать туда после школы. Супруги Шукеновы собирались даже купить квартиру, чтобы сын и дочь могли жить вместе в большом городе, а сами хотели остаться в Кызылорде — поближе к родственникам. В 2023 году они снова поехали в Алматы. Алтын осталась там на заработки, мечтая накопить денег. Малика же вернулась в Кызылорду: начинался новый и последний учебный год. Ей тогда было 16. Сейчас она уже должна была оканчивать первый курс университета, но вместо этого девочка с мамой почти год ходит по судам и пытается добиться наказания для своих сутенеров.

В день, когда я впервые встретилась с Шукеновыми, должен был пройти суд над администраторами саун, которые продавали девочку своим клиентам. Заседание длилось полтора часа, приговор тогда не вынесли. Рядом с Маликой находилась сотрудница полиции Айдана. Сотрудники дежурят у семьи Шукеновых постоянно. Охранницы Малики меняются каждые 12 часов. Они даже спят с ней в одной комнате: у девочки суицидальные наклонности. Но, по словам Алтын, только в присутствии Айданы ее дочь становится спокойнее. Они очень сдружились.

При мне девочка почти не разговаривала ни с кем, кроме своей защитницы. Они вместе играли в игры на телефоне и показывали друг другу смешные видео. Капитан полиции Айдана защищала Малику больше полугода, за это время она сильно прикипела к девочке. К тому же Айдана сыграла ключевую роль в жизни Малики. 

И мама Малики, и ее защитница описывают девочку как очень жалостливую и доверчивую. Этим они объясняют и то, что она сумела сдружиться с одноклассницей Назирой, которую другие школьники не любили из-за ее грубости.

— Малика, ты говорила, что она со всеми одноклассниками грубая была, а с тобой с самого начала она как себя вела? — спросила я у девочки.

— Тоже была грубая, — ответила она уверенно.

— А почему ты с ней общалась?

— Я не знаю…

— Назира ее жалостью брала, — объясняет Алтын. — Она видела, что у нас семья дружная, что мы по утрам сюсюкаемся с дочкой. Говорила ей: «У тебя мама и папа такие хорошие, а мой папа меня бросил». Назирка мне не нравилась. Я же женщина, жизнь прожившая, поэтому вижу… У нее глаза не улыбались никогда. Она смеется ртом, а глаза стеклянные. Они дружили с седьмого класса, а в десятом классе прямо близки стали. Я тогда сразу сказала: «Доча, что-то с ней не так»… А дочь отвечала: «Ооой, мама! Она всё равно в душе хорошая, мне с ней весело». Ну я к ней и прислушалась…

В октябре 2023 года, когда Малика начала часто отпрашиваться ночевать у подруги, Алтын была на заработках в Алматы, воспитанием дочери в это время занимался Тимур. Сначала он был против, но Малика продолжала уговаривать. И сама Назира, часто гостившая у подруги, пыталась «замаслить» Тимура: «Экешка [ласковое обращение к отцу. — Прим. авт.], Малика так любит моего младшего брата, она с ним всё время играет. Дайте ей у меня переночевать. Она мне как сестренка». Узнав от мужа об этих отлучках дочери, Алтын звонила матери Назиры, спрашивала, всё ли в порядке. Та ее заверяла, что нет ничего плохого в совместных ночевках, «они же просто к экзаменам готовятся».

Но Алтын обходила каждое кафе в городе, показывала работникам фотографии своей дочери, те говорили, что никогда ее не видели. Дочка узнавала об этом и ругалась на маму: «Хватит! Ты позоришь меня». Ругалась — и возвращалась в дом Назиры.

Назира же неделями жила без взрослых: ее старшая сестра переехала с мужем в Астану, мама работала медсестрой вахтовым методом, а отец их и вовсе бросил. 17-летняя школьница фактически в одиночку воспитывала своего младшего брата. Одноклассники описывают ее как замкнутую и грубую девочку. По их словам, она часто вступала в конфликты с другими школьниками.

— Она всегда была странной, но в последние годы с ней просто никто не хотел общаться, одна Малика с ней по-прежнему водилась, мы не понимали почему, — рассказала одноклассница девочек, которая сейчас учится в Астане. — Маме Назиры было всё равно на свою дочь, она на собрания не ходила, на оценки ее было пофиг. Даже сейчас, когда ее дочь судят, она продолжает постить видосы в свой TikTok, красуется там.

Пять лет назад отец Назиры сбил в Кызылорде женщину с ребенком. Он вышел на свободу после девяти месяцев, проведенных в следственном изоляторе. По мнению мамы Малики, именно это и взрастило в Назире уверенность в собственной безнаказанности. 

В этих «правилах» легко уживаются разврат, насилие и показная, демонстративная религиозность. И по этим «правилам» 18-летняя Жанната, которая постоянно участвовала в уличных разборках, — хорошая. Потому что она носила хиджаб и в соцсетях постила исключительно религиозные цитаты. Как и еще один сутенер, одноклассник Малики, 17-летний Дияр: в школе он считался чуть ли не главным хулиганом, однако в инстаграме постоянно постил аяты из Корана. Ну и фото с ксивой родственника из правоохранительных органов в руках. Вся жизнь этих подростков — слепок с лицемерного поведения взрослых, окружающих их.

Находясь в сексуальном рабстве у своих же одноклассников, Малика либо прогуливала школу, либо спала на уроках. Учителя не обращали на это внимания, а в ведомости писали, что девочка посещает занятия. Однажды одна из преподавательниц всё же заподозрила неладное. Во время урока она сделала замечание Назире, та встала и, выходя из класса, грубо крикнула Малике: «Эй, пойдем». Девочка, вспоминала учительница, «безропотно повиновалась».

Мама Малики винит в том, что случилось, и работников лицея, где училась ее дочь.

— Я с февраля по август бегала в школу. Просила их помочь мне выяснить, что с моей дочкой. Они меня запугивали: «Вот мы тебя лишим родительских прав, а дочь сдадим в интернат». Этого всего бы не было, если бы все с самого начала отреагировали. Школьный психолог, директор, учителя — никто мне не помогал. Они боялись, что у них начнутся какие-то проверки, — вспоминает женщина.

Предупреждали, что чрезмерное давление может усугубить ситуацию, особенно перед экзаменами, когда стресс и так велик. Говорили, что в худшем случае это может привести к попытке суицида.

— Я даже с Маликой к директору и учителям приходила, а они начинали при ребенке на меня кричать. Девочка моя от этого плачет, я плачу. Она видит, что я не могу ее защитить. Она видит мою слабость. Я ходила к участковому, в ювенальную полицию — никто не хотел мне помогать, — рыдая, рассказывала Алтын.

В это время Малика была вынуждена метаться от одного клиента к другому, у нее часто не хватало времени даже на то, чтобы принять душ. Все заработанные деньги забирали сутенеры, оставляя девочку буквально ни с чем, даже без денег на проезд — ей приходилось умолять водителей подвезти ее бесплатно.

— Вы понимаете, в какой она ситуации была? С одной стороны — эти девочки, с другой стороны — районские парни, которые говорят, что у них связи в КНБ, с третьей — Каргозин Данияр, который представился УБОПовцем. Она считала себя загнанной, а нас — слабыми. Она думала, что мы не сможем ее защитить, — в слезах рассказывала Алтын.

Глава 4. «Ваша дочь сама виновата»

Пока я была в Кызылорде, состоялся суд над Данияром Каргозиным, который насиловал девочку, а потом перепродавал своим друзьям. Он женатый мужчина, отец маленького ребенка с сердечной недостаточностью. По данным правозащитников, Данияр нигде не работал, а деньги добывал мошенническим путем, продавая людям несуществующие земельные участки, его даже судили за это. Всё, что удавалось заработать, он переводил своей жене.

Суд над Данияром проходил в небольшом поселке Тасбугет, расположенном в двадцати минутах езды от Кызылорды. Когда я добралась туда, заседание уже началось. Я осталась в зале ожидания, а судебные приставы активно интересовались, зачем же я приехала в их поселок. Рядом сидела пожилая женщина, явно сильно встревоженная. Она бросала на меня недовольные взгляды, но на попытки заговорить никак не реагировала. Время от времени из зала суда выходила молодая девушка в шубе. Она переговаривалась с пожилой женщиной на казахском, после чего снова уходила. Позже я узнала, что это были мама и жена обвиняемого.

Спустя полтора часа ожидания из зала суда вышла заплаканная Алтын. В тот день она была одна — без Малики и охраны. Она мне сказала, что Данияру дали 6,5 лет колонии. В этот момент судебные приставы вывели мужчину в наручниках.

— Ты проститутка, и дочь твоя проститутка! — стал кричать Данияр на Алтын, пока его проводили мимо нас.

— Кто ты такая? Какое ты имеешь право снимать?! — орала супруга сутенера, замахиваясь на меня и Алтын.

В это же время мать Данияра пыталась напасть на Алтын и выкрикивала оскорбления:

— Мой сын ничего не сделал! Он просто деньги взял, и всё! — говорила мать сутенера про то, что ее сын отбирал деньги у несовершеннолетней Малики.

Стычку быстро прекратили судебные приставы. Алтын тут же вызвала нам такси, ее напряженные и беспокойные движения выдавали, что она в шоке. Уже в машине она позвонила правозащитнице Дине Тансари, рассказала о нападении и переслала видео, которое я успела снять во время драки. В тот же день Тансари опубликовала запись в своем аккаунте, сопроводив его подписью: «Сегодня было нападение на мать девочки из Кызылорды. Ее защитила журналистка». Правозащитница посоветовала нам обратиться с заявлением в полицию.

— Вы слышали, что они мне сказали? Они мне сказали, что моя дочь проститутка! — говорила Алтын, всхлипывая. — А что их сын с ней сделал! Что этот преступник с ней сотворил! С моей маленькой девочкой!

Тут же, без перехода, она сквозь слезы начала причитать, что ей всех жалко: и жену, и маму Данияра, и сутенерш, и сутенеров, которые сидят в СИЗО, — «они же тоже маленькие». И их матерей — она же «тоже мать и понимает, что те чувствуют».

Женщина не хотела возвращаться домой в таком состоянии, чтобы не расстраивать мужа и дочь, — она бережет их. Даже супруга она держит в стороне от судебных разбирательств, стараясь справляться со всем сама.

— Мне надо, чтобы после всего этого хоть один из нас остался здоровым. Мне уже всё равно на свою жизнь, я готова хоть сейчас от нее отказаться, если это поможет наказать преступников. Но хотя бы муж должен остаться здоровым, должен остаться с девочкой, — объясняла она.

Всю дорогу в машине Алтын охала и причитала. Когда мы доехали до строящегося микрорайона, она вышла из машины, опустилась на колени и начала горько плакать.

— О Аллах, почему? За что это с нами? О Аллах! Что мне делать? — плакала женщина, скрючившись на пыльной земле.

Когда Алтын немного успокоилась, мы направились пешком к дому ее давней подруги Зухры. Дом небольшой, ремонт еще не завершен, но внутри уютно и по-домашнему тепло.

Зухра — единственная подруга, которая не отвернулась от Алтын.

Через несколько часов за нами приехали охранники и Малика — и мы всё же поехали подавать заявление.

По дороге к полицейскому участку девочка рассказывала о своей собаке, о шпице по кличке Айва, и о желании уехать учиться в Европу, когда «всё это, наконец, закончится».

— Вот тут посуточные квартиры, где меня насиловали, — внезапно сказала Малика, указывая на многоквартирные дома, расположенные справа от дороги. — А тут гостиница, где мефедронщик накачал меня наркотой. Вот этот бар Djoo, где Жанната нас заставляла пить.

На полпути к участку Алтын передумала писать заявление: ей снова стало жалко мать и жену сутенера. Но уже на следующее утро она позвонила мне и сказала, что всё-таки заявление нужно подать. На этом настаивали юристы.

В отделении полиции она долго объясняла суть дела местным сотрудникам. Помещение было очень маленьким, с обшарпанными стенами и удушающей жарой: газ на весь Казахстан идет из Кызылорды, поэтому тут отопления не жалеют.

Мы несколько раз подробно пересказали полицейским всё, что произошло в здании суда. Я показала видео со своего телефона, мама Малики начала писать заявление. Мне же сразу дали понять: жаловаться на жену и мать сутенера, которые били меня, бесполезно. Мол, если ударили, надо снимать побои и готовиться остаться в Казахстане надолго. К тому же, по словам сотрудников полиции, оскорбления, которые я успела снять на камеру, не тянут на заведение дела.

— Вот если бы они сказали «еб твою мать», тогда да… — рассудительно говорил сотрудник полиции.

— Что? — смеясь, переспросила Алтын. — Вы говорите, что «сучка» и «проститутка» — это литературные слова? То есть я могу налево-направо их говорить?

— Апай [обращение к взрослым женщинам. — Прим. авт.], подождите, — в таком же спокойном тоне отвечает ей полицейский. — Вы так никому не говорите всё-таки.

Перед тем как вернуться домой, Алтын захотела немного прогуляться по району. Поселок Тасбугет — место безрадостное: старые полуразвалившиеся постройки, пустынные улицы, где снуют бездомные кошки и собаки. Оглядывая эту угнетающую картину, Алтын сказала, что хочет увезти свою дочь отсюда и сменить ей имя, чтобы начать новую жизнь.

— Но я сама отсюда уезжать никогда не хотела, я хотела тут встретить свою старость с мужем. Сейчас это кажется невозможным… Давайте я покажу вам наш город? — внезапно говорит она.

И она проводит мне короткую экскурсию: там построили новый парк, здесь строят красивые многоквартирные дома. А вот река Сырдарья, которую местные жители называют одной из рек, текущих прямо из рая. Мы устроились в кафе у воды, там Алтын показала мне выпускные фотографии Малики.

На снимках Малика выглядела грустной, но очень красивой в светлом пышном платье. На ее ногах — светлые балетки. Сначала Алтын купила дочери красивые белые туфли для выпускного, но их забрала себе сутенерша Назира — именно в них она пришла на праздник. Малике же достались старые балетки, которые Назира отдала взамен.

На тех же фотографиях неподалеку от Малики позируют улыбающиеся Назира и Дияр.

Ради этого выпускного Алтын влезла в долги, чтобы у дочки было хорошее платье, прическа, макияж. Сама она пойти не смогла: денег на сборы не хватило.

О том, что Малика стала жертвой секс-рабства, стало известно через несколько недель после этого выпускного. Из-за бесконечных следственных мероприятий, допросов и пережитого стресса она так и не сдала экзамены в 2024 году. Но сейчас Малика полна решимости поступить в университет, на факультет психологии. Позднее она рассказала мне, что хочет понять, что же заставило ее знакомых, одноклассников, парней с района превратиться в «таких страшных людей».

Алтын, конечно, против этой затеи: она мечтает, чтобы Малика смогла оставить всё позади и начать новую спокойную жизнь.

Сразу после фоток с выпускного Алтын показала мне одно из многочисленных видео, на которых сутенеры издеваются над ее дочерью. Каждое избиение они снимали на камеру — у следователей сотни таких видеозаписей. На том, что мне показала Алтын, одноклассник Малики Дияр заставляет девочку встать плотно к стенке и начинает ее душить, пока та не теряет сознание. На фоне смеется снимающая видео Назира.

— Вы знаете, я так завидую мадам Пелико, — внезапно останавливает видео Алтын.

Она говорит о француженке Жизель Пелико, которую в течение десяти лет накачивал транквилизаторами собственный муж и продавал другим мужчинам. Мадам Пелико решилась на открытый судебный процесс, ее поддерживает большое французское феминистское сообщество.

— Из-за поддержки?

— Нет. Она хотя бы не помнит, что с ней делали, а моя дочь помнит всё…

3 апреля Кызылординский городской суд вынес приговор по делу Малики.

• Сутенерши Назира и Жанната получили по 6 лет и 8 месяцев колонии.
• Сутенеру и бывшему однокласснику Малики Дияру назначили 4 года и 6 месяцев заключения.
• Трое парней с района, вывозившие девочку за город и угрожавшие убить, осуждены на 7 лет и 6 месяцев.
• Две девушки, которых Жанната наняла для избиения Малики, получили по 4 года и 8 месяцев. Администраторов саун приговорили к 4,5 годам лишения свободы.
• Двое сутенеров — Данияр Каргозин, насиловавший и перепродавший девочку, и Бекзат, вымогавший у нее деньги, — осуждены на 4,5 и 6,8 лет, соответственно.
• Даулет Нурманов, который склонял несовершеннолетнюю к употреблению мефедрона, получил 8 лет колонии.

Ни один из клиентов не был привлечен к ответственности.