Сапоги на земле, самолеты в небе 

У них есть план

На уже вошедшей в историю встрече с Владимиром Зеленским Дональд Трамп выразил надежду на то, что его запомнят как миротворца. Впрочем, даже если ему и удастся привести Киев и Москву к заключению сделки, это звание будет принадлежать не только ему.

Одной из гарантий сохранения режима прекращения огня в Украине может стать задействование крупного миротворческого контингента. Такой вариант как наиболее реалистичный рассматривают в Киеве, и его поддерживают отдельные страны Европы. С перспективой размещения миротворцев в Украине как возможной частью сделки с Путиным соглашался и Дональд Трамп.

Однако ключевые для успеха параметры подобной миротворческой миссии, в том числе из каких стран могут поступить вооруженные силы, в каком объеме и где именно они могут быть размещены, видятся сторонам совершенно по-разному.

Одну из наиболее проработанных позиций представляют премьер-министр Великобритании Кир Стармер и президент Франции Эмманюэль Макрон. Именно они взяли на себя разработку европейского плана по завершению конфликта, который затем собираются представить Дональду Трампу.

Как рассказал Макрон в начале марта, Париж и Лондон предлагают в качестве первого шага объявить на месяц перемирие «в воздухе, на море и в отношении ударов по энергетической инфраструктуре». На земле, как признался французский лидер, добиться этого же в короткие сроки невозможно из-за отсутствия механизма контроля над режимом прекращения огня. Дальнейшая задача, обозначенная Макроном, — проведение переговоров, которые и могут привести к отправке в Украину иностранного миротворческого контингента.

Ранее СМИ со ссылкой на источники сообщали, что Париж и Лондон предлагают привлечь к миссии не более 30 тыс. военных, в основном британских и французских. Акцент должен делаться на два компонента: воздушный и морской. Немногочисленные сухопутные войска планируется разместить у объектов критической инфраструктуры вроде портов и электростанций, а также в украинских городах, таких как Полтава, Днепр и Кривой Рог. Ключевая цель — предотвращение возможных российских нападений на эти районы. Что касается линии фронта, то за ситуацией там планируется следить при помощи спутников и беспилотников.

Правда, в ходе февральских визитов Макрона и Стармера в Вашингтон им так и не удалось добиться от Трампа отчетливого согласия на поддержку американскими силами европейского мирного контингента. Хотя еще в начале февраля администрация США отправляла Европе «опросник» о том, что ЕС может предложить для урегулирования войны в Украине, чтобы «заслужить» место за переговорным столом. В числе этих вопросов был и пункт про европейских миротворцев.

«Европа-плюс»

Несмотря на это, Макрон и Стармер не хотят просто ждать. В конце февраля французский президент рассказывал, что обсудил тему миротворческого контингента с тремя десятками лидеров, и «многие из них» своих военных с теми или иными оговорками готовы выделить.

Правда, большинство государств делали разные оговорки. Помимо Стармера, который говорил о готовности предоставить британские войска только в случае их прикрытия американской авиацией и ПВО, особые условия выдвигала, например, Швеция.

В Стокгольме считают, что сначала нужно «договориться о справедливом и устойчивом мире», условия которого будут соответствовать международному праву и устраивать Украину. А после этого надо «гарантировать, что Россия не сможет просто вывести войска, а затем мобилизовать новые силы и напасть на Украину или другую страну всего через несколько лет».

Тем не менее 3 марта агентство Bloomberg со ссылкой на неназванных европейских чиновников сообщило: Лондон и Париж в ближайшее время представят президенту Трампу группу под условным названием «Европа-плюс», участники которой согласны войти в миротворческую миссию.

Прикрывать, гарантировать, поддерживать

Впрочем, когда дело дойдет до конкретных решений, степень энтузиазма участников во многом будет зависеть от параметров миссии. Авторы обсуждаемой идеи — Макрон и Стармер — говорят о миротворческом контингенте, но такую формулировку готовы использовать не все, кто знаком с деталями предложения.

Так, в разговоре с «Новой-Европа» директор Центра по вопросам безопасности французского Института международных отношений (IFRI) Эли Тененбаум назвал некорректным использование в таком контексте понятия «миротворцы» (peacekeepers): по его словам, под этим словом обычно понимают нейтральные «буферные» силы, а это совсем не тот вариант, который предлагают Макрон и Стармер.

Кроме того, добавил эксперт, «миротворческие силы исторически оказываются эффективны лишь в том случае, если стороны конфликта готовы слушать их, но они плохо сдерживают решительно настроенного агрессора, как это показал, например, опыт временных сил ООН в Ливане».

«Думаю, важно, чтобы мы говорили не о миротворцах. Не о “голубых касках”, легковооруженных или совсем безоружных людях, — развил эту же мысль в одном из выступлений экс-посол США в Киеве Уильям Тейлор. — Мы говорим о силах, которые должны быть способны сдерживать Россию, если она нарушит режим прекращения огня и снова пойдет вперед».

Владимир Зеленский также рассуждал о том, что «мягкая» миротворческая миссия вряд ли будет эффективной: должны быть гарантии того, что европейские войска выступят против России в случае возобновления ею боевых действий.

Схожая концепция, ключевое понятие которой — tripwire forces («войска прикрытия», или «авангардные силы»), применялась в истории не раз. Например, во время холодной войны, когда в Западном Берлине размещались войска США, Великобритании и Франции. Серьезное нападение со стороны стран Варшавского договора эти западные военные сдержать бы не смогли, но само по себе их присутствие было сигналом: любая преднамеренная атака приведет к полномасштабной войне. Из той же серии размещение американского воинского контингента в Южной Корее в соответствии с Договором о взаимной обороне 1953 года.

Тененбаум предполагает, что в случае с Украиной речь может идти о наземном компоненте из три-пять бригад (примерно 25–30 тыс. военнослужащих) плюс поддержка с воздуха, подразумевающая противовоздушную оборону и патрулирование пространства (примерно 5 тыс. человек и 45 истребителей). Общее число задействованных военных в таком случае могло бы составить около 40 тыс. человек. По мнению Тененбаума, с точки зрения военного потенциала это силы, которые могли бы мобилизовать Великобритания, Франция, Польша, государства Северо-Балтийской восьмерки (NB8) и страны Бенилюкса.

«При наличии превосходства в воздухе и высокомобильных бригад, действующих по стандартам НАТО, — продолжает Тененбаум, — миссии такого масштаба хватило бы, чтобы остановить продвижение российской армии, которая характеризуется недостаточной подготовкой военных и испытывает нехватку техники и снабжения».

Однако в эффективности tripwire forces уверены не все. Например, политологи Дэн Рейтер и Пол Пост в исследовании 2021 года утверждали, что «простое присутствие таких войск не обязательно удерживает» агрессора от нападения, а «гибель солдат в бою не обязательно создаст мощный общественный запрос на вмешательство ради мести или защиты репутации страны». Кроме того, отмечали они, военные стран, куда вводятся такие войска, «чувствуя большую защиту, могут решиться на провокационные или даже агрессивные действия, рассчитывая на поддержку в случае эскалации».

Если же говорить о конкретном случае с Украиной, то трудности здесь будут уже на этапе формирования коалиции. Эли Тененбаум обратил внимание на то, что Варшава уже отказалась отправлять военных в Украину, и это осложняет формирование наземных сил, а «отказ Дональда Трампа оказывать любую активную поддержку или даже просто “подстраховать” проект делает его реализацию всё менее вероятной».

По словам французского эксперта, «возможны и более легкие форматы миссии — например, можно ограничиться исключительно системами ПВО». Но, добавляет Тененбаум, «чем менее значителен такой “триггерный механизм”, тем выше вероятность, что Россия решит его протестировать».

Много, дорого, долго

С расчетами параметров потенциальной миссии для Украины выступил уже целый ряд экспертов.

Например, чуть большую, чем Эли Тененбаум, цифру назвал старший научный сотрудник Carnegie Endowment Майкл Кофман. По его словам, российские атаки возможны всего «по нескольким предсказуемым направлениям», и именно из этого надо исходить: развернуть батальоны на четырех таких направлениях и быть готовыми к оперативной переброске сил в другие районы. В таком случае с учетом постоянной ротации — треть отдыхает, треть тренируется, треть находится на боевом дежурстве — совокупно понадобится около 45–50 тыс. человек.

Подобные цифры, однако, далеки от запросов Киева: в январе Владимир Зеленский отмечал, что 200 тыс. европейских военных — это необходимый минимум. Впрочем, позднее он дал понять, что точных оценок у него нет: «Может быть, и больше, может быть, и меньше».

В любом случае, 200 тыс. военных — цифра абсолютно не реалистичная. Так, в строю самой крупной армии в ЕС — французской — находится чуть больше 200 тыс. военных и 38,5 тыс, человек в резерве. Показатели Германии — 179,9 и 34,1 тыс., соответственно. При этом в случае потенциального конфликта всем европейцам совокупно будет трудно одномоментно привлечь к отражению атаки более 300 тыс. военных.

Цифры любых миротворческих сил еще меньше. В настоящее время под эгидой ООН проходит 11 операций, в которых задействованы в общей сложности почти 60 тыс. «голубых касок». В крупнейшей из таких операций — по стабилизации ситуации в Центральноафриканской Республике — занято 17 тыс. человек, из которых собственно военных — 13,4 тыс.

Кроме того, как бы в итоге ни выглядела миссия в Украине, от участников потребуется немало жертв и усилий. Во-первых, отправка солдат в Украину ослабит уровень защищенности собственно стран ЕС. Во-вторых, это станет серьезной нагрузкой на бюджет: по подсчетам аналитиков Bloomberg, за десять лет на миротворческий контингент в 40 тыс. человек уйдет около 30 млрд долларов. Это потребует от властей европейских стран готовности к радикальному пересмотру национальных бюджетов, в частности к сокращению финансирования систем здравоохранения, образования и соцобеспечения.

И десятилетие — еще не предельный возможный срок. Например, на Кипре контингент миротворческих сил ООН находится с 1974 года, а в Ливане — с 1978-го. Приглашенный профессор оборонных исследований в Королевском колледже Лондона Майкл Кларк отметил, что если украинская миссия будет успешной, то продлится 20–30 лет, а если нет, то «через два года всё закончится боевыми действиями».

Впрочем, основные проблемы не в денежных затратах и не в степени эффективности подобной миротворческой миссии, а в том, что пока не просматривается ни единого варианта, при котором Москва согласится с вводом европейских войск в Украину. Как отмечал глава МИД РФ Сергей Лавров, «появление войск вооруженных сил из тех же стран НАТО, но под чужим флагом, под флагом ЕС или под национальными флагами» Москва считает неприемлемым.

Учитывая это, пока более реалистичными можно назвать несколько других сценариев.

Старегия дикобраза

Первый сценарий предложил Владимир Зеленский на Мюнхенской конференции по безопасности. Дело, как он дал понять, не в гражданстве миротворцев, а в способности отражать атаки со стороны РФ. «Если у нас 150−160 самолетов F-16, 25+ систем Patriot, то для чего нам команды США или европейцев?» — задал он вопрос.

Эксперты тоже отмечают, что стратегия под условным названием «дикобраз», возможно, позволит «донести до России мысль, что ей не следует предпринимать попытки развязать новую войну».

Но, во-первых, в таком случае Запад должен взять на себя долгосрочные обязательства, а не все страны Европы к этому готовы. Во-вторых, в любом случае добиться максимального насыщения украинской армии вооружениями будет нелегко без задействования оборонной промышленности США. Да и, по сути, сама идея миротворческих сил, о которой столь много говорят в эти дни, при таком сценарии будет похоронена.

Время для БРИКС

Второй сценарий — попытаться создать максимально широкую коалицию с привлечением в том числе дружественных и нейтрально настроенных по отношению к РФ стран. Чаще всего СМИ и эксперты в этом контексте упоминают такие государства, как Китай, Бразилия, Индия, хотя потенциальный список куда шире.

Пекин — один из лидеров с точки зрения международных миротворческих усилий и второй после США донор средств на операции ООН по поддержанию мира. В бюджете на 2024–2025 годы на США приходится 26,95% взносов, а на Китай — почти 18,7%.

При этом, как пояснил «Новой-Европа» китаист, автор телеграм-канала «Китайский городовой» Алексей Чигадаев, в отличие от РФ, в Китае нет соответствующего закона, позволяющего отправить миротворцев в рамках только двусторонних соглашений, без мандата, выданного со стороны ООН. «И Китай, конечно, будет биться за то, чтобы такой мандат был получен на площадке так называемой Группы друзей мира, которую Пекин создал вместе с Бразилией, ЮАР, Швейцарией. Франция, кстати, тоже там участвует», — добавляет эксперт.

Китай может занять нишу, которую Алексей Чигадаев называет «миростроительством»: возведение дорог, мостов, больниц и другой инфраструктуры, обучение саперов и прочие подобные вещи. 

Впрочем, пока в Китае заняли выжидательную позицию, отказываясь комментировать «гипотетическую ситуацию» своего участия в разных миротворческих сценариях

Не комментировали тему и власти Бразилии — еще одной страны, которая часто фигурирует в СМИ в качестве возможной участницы миссии в Украине. В пользу такой роли Бразилии говорит, во-первых, прежняя активность президента Луиса Инасиу Лулы да Силвы, который в 2024 году вместе с китайским руководством подготовил план мирного урегулирования и продвигал его на всех возможных площадках. А во-вторых, богатый опыт участия в миротворческих операциях: с 1947 года Бразилия внесла вклад более чем в полсотни операций ООН (Гаити, Ангола, Мозамбик, Восточный Тимор и так далее), а некоторые даже возглавляла.

Специализированный журнал Sociedade Militar расписал для бразильцев плюсы и минусы от вовлечения в происходящее в 10 тыс. км от них. С одной стороны, говорится в публикации, от этого может быть дипломатическая выгода: усиление роли глобального игрока и повышение шансов в борьбе за кресло постоянного члена Совбеза ООН. Также это хорошая «возможность модернизировать вооруженные силы, действуя на современном театре военных действий». С другой стороны, участие в операции ударит по и без того ограниченному военному бюджету страны и может осложнить отношения с РФ.

Однако любое расширение списка участников мирной миссии в Украине — в интересах и Киева, и его западных союзников.

Как отмечал Foreign Policy, такая тактика может положительно сказаться на безопасности: кратковременная перестрелка с французскими или голландскими войсками, которая не перерастет в войну между Россией и НАТО, также не нанесет и существенного ущерба международному положению РФ, а вот «риск перестрелки с индийскими и китайскими войсками заставит Москву задуматься о последствиях ее стратегии — с точки зрения экономики, безопасности или дипломатии».

Однако наверняка возникнут и дополнительные проблемы. «Европейцы не могут полагаться на то, что возможные коалиционные войска, например, из Бангладеш, Индии или Эфиопии, не убегут, когда ситуация станет серьезной», — упомянул одну из них, общаясь на условиях анонимности с изданием Welt, генерал из неназванной страны НАТО.

Между ООН и ОБСЕ

Эли Тененбаум признает: ему «сложно принять идею, что защита европейских границ от [агрессии] России может зависеть от Бразилии, Китая или Индии — стран, которые проявляют к ней значительную симпатию».

Как заявил «Новой-Европа» аналитик Центра стратегических исследований в Гааге (HCSS), один из авторов принятой НАТО в 2021 году концепции боевых действий Дэвис Эллисон, «подходящим механизмом» создания такой миссии могло бы быть привлечение ООН, тем более что в секретариате всемирной организации намекали на заинтересованность в участии.

Миссии под эгидой ООН могут быть разными: традиционными миротворческими для контроля за перемирием, наблюдательными, осуществляющими только мониторинг, с расширенным мандатом для защиты гражданских лиц или комплексными. В зависимости от типа различаются возможности применения оружия — от его полного отсутствия в наблюдательной миссии до защиты гражданского населения в миссии с расширенным мандатом. Варьируется и степень вмешательства в дела государства — от просто наблюдения до помощи в восстановлении государственных институтов, проведении реформ и выборов, поддержке правопорядка и защите прав человека.

миротворцы должны были заниматься исключительно «обеспечением безопасности сотрудников ОБСЕ», они могли бы «находиться на линии разграничения и ни на каких других территориях», а начаться миссия должна была «после разведения сторон и отвода тяжелой техники», что, по мнению Путина, не могло быть решено «без прямого контакта с представителями ДНР и ЛНР». В итоге всё осталось на уровне заявлений.

Сейчас, как отмечает Дэвис Эллисон, согласовать миссию ООН любого формата крайне сложно: «США, Россия и Китай, возможно, и смогли бы договориться, но Франция и Великобритания могут наложить свое вето [в Совете безопасности ООН]». Впрочем, голосование по резолюции об Украине 24 февраля 2025 года показало, что в случае единства Вашингтона, Москвы и Пекина Париж и Лондон могут просто отойти сторону, не голосуя «за» или «против».

Однако самым реалистичным вариантом Дэвис Эллисон называет мандат Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Эта структура — одна из немногих, где Россия, Украина и западные страны собираются за одним столом, — в 2014–2022 годах занималась мониторингом ситуации на линии соприкосновения в Донбассе. Правда, со всех сторон в адрес ОБСЕ годами сыпались обвинения в бессмысленности и намеренном избегании однозначных выводов о том, что там происходит.

Как отмечает Дэвис Эллисон, подобная миссия ОБСЕ и сейчас не будет подразумевать «вооруженных миротворцев с возможностью открывать ответный огонь по россиянам». Но, добавляет он, крайне важна и «такая предельно процедурная работа, как мониторинг прекращения огня и контроль за выполнением соглашений».

Под зонтиком безопасности

Все сценарии привлечения миротворческих сил в Украину, помимо безусловных плюсов остановки ведения боевых действий, содержат в себе и опасность — заморозку конфликта на долгие годы без его политического разрешения.

Вспоминая Косово, Кипр, Ливан и другие точки на карте с миротворческими контингентами, Дэвис Эллисон отмечает: главная проблема в том, что мирный процесс де-факто останавливается, и «основные политические причины войны остаются нерешенными». Кроме того, продолжает он, «недостаточно просто ввести миротворцев и надеяться на лучшее: обе стороны должны добросовестно выполнять договоренности». А на это, отмечает эксперт, «трудно рассчитывать, если вспомнить поведение Путина в рамках Минских соглашений».

Эли Тененбаум также предсказывает заморозку конфликта после ввода тех, кого он обозначает как силы-гаранты, но видит в этом и плюсы: это «позволит Украине перевести дух, восстановиться и работать над вступлением в ЕС под коллективным зонтиком безопасности».

«Это далеко от идеала. С моральной точки зрения трудно принять, что в обозримом будущем оккупированные территории останутся под контролем России, — отмечает собеседник «Новой-Европа». — Однако такой вариант обеспечил бы выживание свободной и независимой Украины, которая смогла бы продолжить борьбу в будущем».