Почему пострадавшие от действий Оксимирона не обратились в полицию раньше? (Настя Красильникова)
«Дело в том, что расследование сексуализированного насилия во всем мире, в том числе в развитых западных странах, — это та сфера работы следственных органов и полиции, которая выполняется из рук вон плохо. По всем странам, где ведется статистика, она очень печальная.
Например, разрыв между количеством девушек, которые пришли в полицию после изнасилования и делами, которые после этого появились в суде, огромный. Просто потому что правоохранительные системы как правило очень плохо работают с такого рода делами.
Есть огромное количество препятствий, с которыми женщины и девушки, пережившие подобный опыт, сталкиваются — и поэтому не решают пойти в полицию или следственные органы. Что касается наших героинь, вполне вероятно, что они ещё пойдут. Все они живут в разных странах, очень сложно с вопросом юрисдикции.
То есть мы это можем трактовать по российскому закону одним образом, в Великобритании все устроено иначе, там это может трактоваться иначе. И из-за того, что мы все оказались в этой послевоенной действительности, в которой мы разбросаны по миру, это невероятно осложняет любые гипотетические возможности пойти с этим в полицию или еще куда-то. Кроме того, мне кажется, важно понимать, что журналистские расследования во многом для того и существуют, чтобы правоохранительные органы делали свое дело».