«Во фраках не воюют!» 

Воин и храбрец

Сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль родился 30 ноября 1874 года в родовом поместье герцогов Мальборо Бленхеймском дворце (графство Оксфордшир) в смешанной англо-американской семье. Его отец, седьмой герцог Мальборо, был одним из столпов Консервативной партии Великобритании, мать была дочерью американского финансиста Леонарда Джерома, в XIX веке прозванного «Королем Уолл-стрит».

С самого детства Уинстон проявлял интерес к творчеству: хорошо рисовал и писал рассказы. Но по традиции герцогов Мальборо ему было уготовано военное образование. В 1893 году, окончив престижный Хэрроу-колледж, поступил в Королевское военное училище в Сандерхесте. По окончании учебы в феврале 1895 года в чине второго лейтенанта был распределен в Четвертый Королевский гусарский полк.

Через полгода службы Уинстон писал матери: 

Он жаловался на скуку, и в итоге леди Дженни Рэндольф решила поучаствовать в судьбе сына. Воспользовавшись обширными связями в деловых кругах, она добилась отправления Уинстона корреспондентом газеты «Дэйли график» на Кубу. Там испанцы как раз подавляли очередное восстание местного населения.

Статьи, которые молодой Черчилль отсылал в редакцию, были восприняты публикой благосклонно, некоторые даже перепечатала «Нью-Йорк Таймс». Впрочем, молодой журналист занимался на Кубе не только репортажами. По окончании военной кампании он был награжден испанской медалью «Красный крест»: это указывало на то, что он принимал участие в военных действиях.

После Кубы Уинстон Черчилль поучаствовал еще в нескольких военных кампаниях, неизменно проявляя храбрость и отвагу, Правда, иногда демонстрация храбрости была излишней, это Черчилль понимал сам: 

— писал он матери.

В 1899 году, во время второй Англо-бурской войны эта храбрость едва не стоила ему жизни. Увлекшись атакой на противника, Уинстон Черчилль оторвался от основных сил, едва не погиб, и был захвачен в плен бурскими кавалеристами. Его поместили в лагерь для военнопленных, откуда Черчилль благополучно сбежал и сумел добраться до португальского Мозамбика, а оттуда — до английской армии. К тому времени Черчилль уже был известен как успешный журналист и писатель (его книга о махдитском восстании в Судане «Война на реке» стала настоящим бестселлером), а побег сделал его знаменитым. Черчиллю настоятельно посоветовали баллотироваться в парламент, что тот и сделал. В 1900-м в возрасте 26 лет Черчилль становится депутатом Палаты общин от округа Олдэм (Ланкашир) и начинается его путь в политике.

Жажда крови

18 февраля 1901 года Уинстон Черчилль произнес свою первую большую речь в английском парламенте. Дело касалось послевоенного обустройства Южной Африки. Черчилль как непосредственный участник Англо-бурской войны призвал Палату общин проявить милосердие к побежденным. А в ответ на возражения, что эти самые буры проливали кровь англичан, а потому снисхождения не заслуживают, произнес фразу, впоследствии ставшую крылатой и неоднократно использованную самыми разными политиками: «Будь я буром, надеюсь, я сражался бы на поле брани». 

12 апреля 1908 года Черчилль был назначен Канцлером казначейства и на этом поприще завоевал популярность среди моряков в результате всего одного решения. Вот как сам Черчилль опишет это позже: 

В феврале 1910 года Черчилль становится министром внутренних дел, одного из трех наиболее значимых министерств в Великобритании. И лично участвует в самой первой в истории антитеррористической акции. Та операция была признана успешной, несмотря на потери среди полицейских. И Черчилль начал масштабную реорганизацию английской полиции, но закончить ему не дали.

Летом 1911 года английские моряки и торговые работники объявили забастовку, а затем начались и погромы, которые удалось прекратить, лишь когда на помощь прибыла морская пехота. Но силовая акция не сработала: к бастующим угрожали присоединиться железнодорожники, а за ними — работники других отраслей. Страну охватило ожидание всеобщей стачки, способной парализовать всю экономику. Тогдашний премьер-министр Ллойд Джордж предпочел договориться с бастующими, удовлетворив бо́льшую часть их требований. Министр Черчилль тогда в сердцах произнес: «Я с большим сожалением узнал об этом. Было бы лучше продолжить и задать им хорошую трепку».

По словам близкого друга Уинстона Чарльза Мастермана, молодой (35 лет) Черчилль: «Был настроен в то время решать все дела залпом картечи, безумно наслаждался, прокладывая на карте маршруты движения войск… выпускал исступленные бюллетени и жаждал крови».

Импульсивность и непримиримость молодого чиновника не осталась незамеченной, и осенью того же 1911 года ему предложили перейти на пост Первого лорда Адмиралтейства. С политической точки зрения это было понижением, но Черчилль с готовностью соглашается. И устраивает на флоте настоящую революцию: организован главный штаб ВМС, учреждена морская авиация, спроектированы и заложены военные суда новых типов, корабли массово переводятся с угольного на нефтяное топливо. Для этого Черчилль приобретает контрольный пакет акций Англо-Иранской нефтяной компании, а территория Персидского залива становится зоной стратегических интересов Великобритании. 

Затем были взлеты и падения, ставшие результатами политики Консервативной партии, к которой он принадлежал. Довольно долгий срок, с 1929 по 1940 годы, Черчилль и вовсе не занимал никаких должностей. 

Будучи яростным противником коммунистов, Черчилль видел не меньшую угрозу от фашизма. «Порой говорят, что коммунизм и фашизм — два полюса. Но в чём же разница между жизнью на северном полюсе и жизнью на южном? Возможно, если вылезти из своего иглу (жилище у некоторых северных народов, сложенное из кусков снега, защищающее от ветра — Прим. ред.), то можно увидеть на одном пингвинов, а на другом — белых медведей. Лично я предпочитаю умеренный климат», — заявлял Черчилль в 1937 году во время посещения Оксфордского университета. 

Тогда его не услышали, и Германия захватывала все новые территории, получая контроль над огромной промышленной базой Восточной Европы. К 1939 году основным танком немецких войск был «Панцеркампфваген IV», практически полностью повторяющий чехословацкий TNHP-LP vz.38. Получив в свое распоряжение промышленный район Чехословакии с военными заводами, немцы не преминули воспользоваться и захваченными технологиями. Через неполных два года после того, как премьер-министр Франции Эдуард Деладье поставил свою подпись под Мюнхенским соглашением, эти танки прокатились по улицам Парижа. 

В большую политику Черчилль вернулся в мае 1940 года и сразу — премьер-министром. Причем произошло это не по итогам выборов, а потому что об этом его попросил король Великобритании Георг VI. Но даже бывшие в большинстве в парламенте лейбористы, чей представитель Чемберлен добровольно подал в отставку, не были против Черчилля. Потому что на нового премьера возлагалась вся ответственность за противостояние гитлеровской Германии в войне, в которую Великобритания вступила после нападения немцев на Польшу 1 сентября 1939 года.

Кровь, пот и слезы

В своей первой речи в парламенте в качестве премьер-министра 13 мая 1940 года, через три дня после назначения, Черчилль сказал:

«Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота. Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь; потому что без победы не будет жизни. Это важно осознать: если не выживет Британская Империя, то не выживет всё то, за что мы боролись, не выживет ничто из того, за что человечество борется в течение многих веков. Но я берусь за эту задачу с энергией и надеждой. Я уверен, что нашему делу не суждено потерпеть неудачу. И в этот момент я чувствую себя вправе настаивать на всеобщей поддержке, и я призываю: "Идемте же, идемте вперед единой силой"». 

В июле 1940 года немцы начали бомбить Англию. Сперва бомбардировщики уничтожали лишь военные объекты, но довольно быстро перешли к обстрелам городов. Черчилль приехал на развалины после первой же бомбежки не в элегантном костюме, а в военном кителе. Для чопорной Англии это стало шоком — премьер-министр всегда ходил во фраке! На премьер-министра обрушился вал критики в прессе. Никогда не избегавший возможности остро ответить на нападки, на этот раз Черчилль предпочел отмолчаться. 

Как писал личный секретарь Черчилля (с 1955 по 1965 годы) Джон Колвилл, на вопрос почему он не в костюме, а в военном френче, в сентябре 1940 года премьер-министр ответил: «Моя страна ведет войну, а во фраках не воюют!» Впрочем, других подтверждений того, что он именно так сказал, нет. Поэтому историки отмечают, что такая яркая фраза, если бы ее произнес Черчилль, точно попала бы в заголовки газет и стала бы крылатой. Но этого не произошло. Как бы то ни было, народная молва (и секретарь Колвилл) приписывают эти слова Черчиллю. 

И посыл, что в военное время даже парламенту необходимо выглядеть по-другому, сработал. Все депутаты, имевшие военное прошлое, последовали примеру премьера и переоделись в военные костюмы. Это повлияло на общественные настроения: депутаты готовы воевать за свою страну.

С началом бомбежек немцами Лондона Черчилль и его жена переехали в специально построенный бункер в центре Лондона. Там были маленькие комнатки со всем необходимым, а самое большое помещение занимал зал заседаний кабинета министров.

«После начала бомбежек немцами Лондона Уинстон и его жена Клементина не покидали бункер четыре дня, — пишет в свой книге Гилберт. — Черчилль налаживал связь с внешним миром и организовывал рабочий процесс в новых условиях, а Клементина устраивала их быт. Но даже столь короткое затворничество не осталось незамеченным прессой. Черчилля моментально объявили трусом, который прячется от немецких бомб в защищенном убежище. Для Уинстона, который еще в молодости заработал репутацию храбреца, это стало вызовом. 

На следующий день Клементина Черчилль сделала то же самое. Даже самые оголтелые противники премьер-министра вынуждены были заткнуться».

В фильме Джо Райта «Темные времена» 2017 года с Гэри Олдманом в роли Черчилля (он получил «Оскара» за лучшую роль) есть сцена, когда назначенный премьер-министр спускается в метро, чтобы услышать мнение народа. Было это на самом деле — исторических доказательств нет. Могло такое быть? Вполне вероятно. В фильме после своего похода в народ Черчилль выступает в палате Общин с пламенной речью, которая поднимает боевой дух граждан Великобритании: 

«Эвакуациями войну не выиграть. Несмотря на то, что большие куски Европы и много старых и славных держав пало или могут пасть перед игом гестапо и всего ненавистного аппарата нацистской власти, мы не ослабнем и не сдадимся. Мы продолжим сражаться до конца. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с крепчающей уверенностью и крепчающей силой в воздухе, мы отстоим наш остров, чего бы это ни стоило. Мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться на вражеских плацдармах, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться в холмах; мы никогда не сдадимся, и даже если (хотя я в это ни на минуту не верю) наш остров или большая часть его будет порабощен и охвачен голодом, тогда наша Империя за морями, вооруженная и охраняемая британским флотом, продолжит борьбу до тех пор, пока, с Божьей помощью, новый мир со всей своей силой и мощью не придет к спасению и освобождению старого».

И вот эта речь — не выдумка из кино, она реальная. Это второе выступление Черчилля в качестве премьер-министра в парламенте 4 июня 1940 года. И до сих пор считается одной из вершин ораторского мастерства британского политика. 

С мая 1940 по декабрь 1941 года он выступил по радио 21 раз, его выступления слышали более 70 процентов британцев. Популярность Черчилля как премьера была беспрецедентно высока, в июле 1940 года и до конца войны его поддерживало 84 процента населения.

Черчилль понимал, что, если Германия сумеет высадить на остров войска, Англия будет вынуждена капитулировать. Но Гитлер выбрал восточное направление, полагая, что Советский Союз ему будет сломить легче. Да к тому же там были запасы нефти, так необходимые для танков, кораблей и самолетов. И первые месяцы после нападения на СССР подтверждали самые худшие предположения: русские стремительно откатывались к Москве, а гитлеровцы парадным маршем шли к захвату столицы.

Понимая, что если Советский Союз падет, то следующим объектом нападения Гитлера станет Англия, Черчилль преодолел свою неприязнь к коммунистам и предложил Сталину помощь в борьбе с Германией. Тот откликнулся с явной заинтересованностью, но уточнил: а сколько мне это будет стоить? О дипломатических перипетиях и соглашениях того периода — отдельный разговор. Но именно благодаря Уинстону Черчиллю была создана антигитлеровская коалиция, которая в конце концов и сокрушила нацистскую Германию.

12 августа 1941 года Черчилль сумел организовать встречу с президентом США Франклином Рузвельтом на борту линкора «Принц Уэльский». Как вспоминал в своих мемуарах Черчилль, переговоры с американским президентом шли трудно. США в то время еще не вступили в войну (это произойдет после нападения Японии на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года), а потому Рузвельт «яростно торговался», но в конце концов решил, что США предоставят помощь СССР ресурсами. 15 августа 1941 года это было сообщено Сталину, а первые корабли с материалами стали прибывать в дальневосточные порты уже в конце августа.

Потом американцы увязли в войне с японцами, и англичанам стало проблематично доставлять грузы по Индийскому океану. 13 августа 1942 года Черчилль прибывает в Москву и встречается со Сталиным. И речь уже идет не просто о помощи товарами и ресурсами, но и о совместных военных операциях.

Но Рузвельт меня поддержал. Из своих колоний в Африке мы через Атлантический океан доставляли в США необходимые им полезные ископаемые. А они гнали в СССР уже готовую продукцию. Это сильно помогало русским в их войне против гитлеровцев…» — писал в своей книге Черчилль.

Антигитлеровская коалиция полностью сложилась на Тегеранской конференции 1943 года. Англия, как того и добивался Черчилль, не подверглась десанту немецких войск. Нацистская Германия была разгромлена. А на Ялтинской конференции в феврале 1945 года лидеры трех держав перекроили послевоенную Европу. 

«На Ялтинскую встречу в феврале 1945 года я отбывал с тяжелым чувством, — писал в своих мемуарах Черчилль. — С одной стороны, всё было уже понятно, и падение Германии было лишь вопросом времени. А с другой стороны — высадка союзных войск в Нормандии и их дальнейшее продвижение на запад ясно показали, насколько даже объединенные армии США и Великобритании слабее Красной Армии».

На Ялтинской встрече «большой тройки» (Рузвельт, Черчилль, Сталин) главным вопросом стал раздел Европы. СССР с одной стороны, США и Великобритания с другой прекрасно понимали, что как только общий враг падет, их союзу придет конец.

«Открыто это не говорилось, но в воздухе пахло очередной войной, — считал Черчилль. — На этот раз между капитализмом и коммунизмом. На тот момент этого никак нельзя было допустить! Сталин чувствовал себя хозяином положения, имеющим право диктовать условия. Франка больше интересовало, когда СССР расплатится за поставленные во время войны товары. А мне приходилось плыть по течению».

«Плыть по течению» на самом деле обернулось тем, что ему пришлось сильно сдерживать характер и соглашаться со Сталиным. Черчилль понимал, что если он встанет в позу, то может оказаться в состоянии войны уже с СССР. Причем в одиночку, потому что Рузвельт явно благоволил Советской России. А потому Черчилль просто сдерживался.

Ялтинская конференция пришлась на период подготовки к выборам в парламент Великобритании, чем не замедлили воспользоваться противники Консервативной партии. Но поступили они довольно технично: свои обвинения предъявили уже после того, как прошла эйфория 8 мая 1945 года и готовилась Потсдамская конференция (конец июля 1945 года), закрепившая Ялтинские договоренности. Лейбористы обвинили Черчилля в том, что тот «сдал» Европу коммунистам.

Сказалось и то, что, занятый подготовкой к международным встречам, Черчилль уделял мало времени избирательной кампании. В результате консерваторы с треском проиграли выборы и большинство в парламенте набрали лейбористы, которые сформировали новый кабинет министров. А то, что бывшего теперь уже премьер-министра Черчилля в Англии любили и считали соавтором победы над Германией, ничего не решало.

В начале 1946 года Черчилль отправляется в США даже не как депутат английского парламента, а как частное лицо. Он едет обсудить с издателями возможность публикации серии книг, над которой он начал работать, «Вторая мировая война Уинстона Черчилля». 

Но не встретиться со сменившим Рузвельта президентом Гарри Трумэном Черчилль не мог. А когда тот предложил бывшему премьер-министру Великобритании выступить в родном для Трумэна колледже в Фултоне, отказаться тоже было невозможно. 

«Наброски тех мыслей, которые Черчилль высказал в речи, получившей название «Фултонская», Уинстон вынашивал несколько лет. — пишет Гилберт. — По его мнению, коммунисты были не менее опасны, чем нацисты. Но резкость, с которой высказался Черчилль о недавних союзниках, поразила даже Трумэна, который прочитал речь еще в поезде, в котором они с Черчиллем ехали в Фултон. Скорее всего, Уинстон во время речи увлекся и пошел дальше того, что было в его заготовках, предоставленных президенту США».

Во второй части своей речи Черчилль в очередной раз продемонстрировал талант оратора, подарив миру такие понятия, как «железный занавес» и «полицейский режим».

«Мы не можем закрыть глаза на то, что свободы, которые имеют граждане в США, в Британской империи, не существуют в значительном числе стран, некоторые из них очень сильны. В этих странах контроль над простыми людьми навязан сверху через разного рода полицейские правительства до такой степени, что это противоречит всем принципам демократии. Единственным инструментом, способным в данный исторический момент предотвратить войну и оказать сопротивление тирании, является братская ассоциация англоговорящих народов. Это означает особые отношения между Британским содружеством и Империей и Соединенными Штатами Америки…

Тень упала на сцену, еще недавно освещенную победой Альянса. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии. Я очень уважаю и восхищаюсь доблестными русскими людьми и моим военным товарищем маршалом Сталиным… Мы понимаем, что России нужно обезопасить свои западные границы и ликвидировать все возможности германской агрессии. 

От Штетина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент, был опущен железный занавес. За этой линией располагаются столицы древних государств Центральной и Восточной Европы… Все эти города с населением вокруг них находятся в том, что я должен назвать советской сферой, и все они, в той или иной форме, объекты не только советского влияния, но и очень высокого, а в некоторых случаях и растущего контроля со стороны Москвы… Коммунистические партии, которые были очень маленькими во всех этих восточноевропейских государствах, были выращены до положения и силы, значительно превосходящих их численность, и они стараются достичь во всём тоталитарного контроля… 

Из того, что я видел во время войны в наших русских друзьях и соратниках, я заключаю, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому старая доктрина баланса сил ныне неосновательна».

На слушателей эта речь произвела ошеломляющее впечатление, особенно когда в некоторых газетах появились напоминания о том, как Черчилль предостерегал Европу от заигрываний с Гитлером. Всего одной речью Черчилль перевернул общественное мнение западного мира на 180 градусов: от восхищения русскими до опасения, что те могут навязать собственный образ жизни, если почувствуют слабость соперника.

Комментируя свою речь для американской прессы, Черчилль произнес очередную фразу, ставшую крылатой: «Врожденный порок капитализма — неравное распределение благ. Главное достоинство социализма — равное распределение нищеты».

В 1951 году Черчилль вновь становится премьер-министром, но уже как лидер победившей на выборах партии. 24 апреля 1953 года королева Елизавета II пожаловала ему рыцарский титул — теперь он стал сэром Уинстоном Черчиллем. Дважды в жизни ему пытались присвоить титул герцога — но он оба раза отказался. В 1953 году Черчилль получил Нобелевскую премию по литературе «За высокое мастерство произведений исторического и биографического характера, а также за блестящее ораторское искусство, с помощью которого отстаивались высшие человеческие ценности». При этом Черчилль обошел Эрнста Хемингуэя, номинировавшегося в том же году (Хемингуэй получит Нобелевку в следующем, 1954 году). Однако здоровье начинает подводить, и, не дожидаясь очередных выборов, в апреле 1955 года он подает в отставку «по состоянию здоровья и по возрасту».

Уже будучи на пенсии, Уинстон Черчилль подарил миру еще несколько коронных фраз. Например: «В молодости я взял себе за правило не пить спиртное до обеда. Теперь, когда я уже немолод, я взял себе за правило не пить до завтрака». 

Умер Черчилль от инсульта в январе 1965 года. Траурная процессия на его похоронах растянулась на полтора километра, прямую трансляцию в Европе посмотрели 350 миллионов человек… И несмотря на критику современных историков за имперские взгляды и присущий тому времени расизм, Черчилль остается одним из величайших и самых популярных политиков Британии и мира.