«Люди уезжают, потому что всё закрыли. А не наоборот»

По воле случая

На карте России Летнеозерский значится как поселок в Архангельской области. Когда-то он был большой, в 1930-е годы здесь жили семьсот человек. Одна шестая от только что образованного Плесецкого района. Жили в тех краях по большей части враги народа и члены их семей. Недавние зеки и ссыльные.

— Моя родня по отцу — из высланных, раскулаченные, — рассказывает местный житель Вадим Гранкин. — Бабушкина семья — это были богатые кулаки. Им сказали: копайте землянку и живите в ней. За что сослали дедушку, не знаю. Бабушка была образованная, закончила гимназию, попала под ликбез, ее определили учить неграмотных. Она два раза убегала, ее ловили и привозили обратно. Ничего с ней не сделали только потому, что учителя требовались. А дед был кузнецом.

Когда жизнь в Советском Союзе стала еще лучше, в тайге под Архангельском бывшие зеки и ссыльные начали строить дома вместо землянок. Потом стали приезжать военные, потому что и в тайге под Архангельском кто-то должен охранять рубежи. Потом поехали за северным заработком на лесоповал простые советские труженики. Но постоянно жить в Летнеозерском и других здешних поселках никто не собирался, селились временно. Так с 1930-х временно и живут.

Советская власть построила школы, детские сады, амбулатории и даже дома культуры с библиотеками, чтобы люди культурно обогащались. В Летнеозерском жить стало так хорошо, что открылся комбинат бытового обслуживания с парикмахерской и ремонтом бытовой техники. Между деревнями ходил рейсовый автобус. Сейчас не ходит. Железную дорогу под Архангельском строили еще до революции, так что станция в Летнеозерском существует по сей день. Только поезда там останавливаются редко.

— Три раза в неделю все-таки ходит поезд, можно доехать до Обозерского, — возражает Вадим. — Есть еще дежурный поезд, утром идет в сторону Плесецка, вечером — обратно, но он берет только железнодорожников.

Вадим на этом поезде ездить может, потому что всю жизнь работает на железной дороге. А жена его, Галя Уланкина, не может.

— Если надо за чем-то в райцентр, нанимаем частника, — говорит Галя. — Звонишь Сереге, у которого есть машина: довезешь? Нет, говорит, сегодня не могу, позвони Лёхе. Звонишь Лёхе. Так что машину еще и не найдешь. А такси у нас нету, к нам такси не едет.

Раньше в Летнеозерском были девятилетняя школа и детский сад. Садик закрыли еще в 1990-х, но дети в поселке почему-то всё равно рождались.

— С кем-то бабушки сидят, кого-то в Обозерский возят, а у кого родители не работают, — объясняет Вадим.

Сейчас в Летнеозерском живут 36 детей и подростков. Из них восемь дошколят. Девятилетку закрыли в начале нулевых, вместо нее открыли начальную школу — филиал Обозерской. Поселок Обозерский — «старший» над соседними, там находится сельсовет. Старое здание школы сгнило, но за два года построили новое: домик на три комнаты.

— Каждая учительница ведет два класса, — рассказывает Вадим. — По левую сторону, допустим, третьеклассники сидят, по правую — первоклассники. А вы разве не знали? Везде так. У наших детей полтора года разницы, когда Валя пошла в первый класс, Игнат был в третьем. И они в одном классе сидели, с одной учительницей. У Игната в классе было 4 человека, у Варвары — девять.

Сейчас в начальную школу ходят восемь детей. Остальные ездят в Обозерск на школьном автобусе.

— Школьный автобус делает два рейса: в 7:20 и где-то в начале девятого, — продолжает Вадим. — Объезжает окрестные деревни, в Малиновке, например, дети в 6:30 ходят, чтобы к восьми в школу успеть. Автобус новый, почти не ломается. Мы только боимся, что застрянет где-нибудь в снегу, снег у нас не убирают. Только последние две недели грейдер стал приезжать. После того как мы видео записали с жалобой.

К счастью для местного начальства, детей в России с каждым годом всё меньше. Скоро, наверное, можно будет не гонять автобусы и не тратиться на дрова для школ.

Всех детей в Летнеозерском пересчитала Галя Уланкина. Она и перепись проводила. Поэтому знает, что сегодня в поселке живут 278 человек, из них двести — постоянно. Остальные — студенты, приезжают из Архангельска на выходные. Отучатся — и перестанут приезжать.

— Это неправда, что у нас всё закрыли, потому что люди уезжают, — говорит Галя Уланкина. — Наоборот: люди уезжают, потому что всё закрыли.

Хочешь — стой и жди

Из окон Гали и Вадима виден дом на четыре квартиры. В одной из них два года назад работал медпункт. Там и сейчас висит табличка: фельдшерско-акушерский пункт, часы работы. Дверь намертво заметена снегом. Одни окна забиты досками, другие замерзли так, что внутрь не заглянешь.

— Три раза в неделю там работала фельдшерица, — рассказывает Галя. — Санитарочка к ее приходу топила печку, убиралась, воду приносила с колонки, там умывальник стоял. Была приемная, был кабинет, где шел прием, был маленький закуточек, бабулечки лежали под капельницами.

— Процедурная, — подсказывает Вадим.

— Процедурная, — кивает Галина. — Детей взвешивали, всех смотрели, всё в тепле. У фельдшера был компьютер, она вешала объявления. Если она уходила к кому-то на дом, мы ждали в тепле.

Фельдшерице было 80 лет, ее не отпускали на пенсию. По президентской программе Летнеозерскому полагался новый, современный и прекрасный фельдшерско-акушерский пункт (ФАП). Для него уже поставили столб под интернет от «Ростелекома». Так в Летнеозерском появился интернет. Но ФАП не появился. А соседней Малиновке сгнило здание амбулатории, и новый ФАП поехал туда. Летнеозерску обещали другой — еще лучше. Когда-нибудь. 

— К нам запустили… Как это, — Вадим щелкает пальцами, вспоминая слово. — Так красиво называется… Мобильную медицинскую службу. Ободранный автобус ездит по нашему бездорожью, постоянно ломается, к нам фельдшерица приезжает — какой ей прием, она уже вся растряслась. Летом в автобусе жара, зимой — холод, выносят генератор, заводят возле автобуса. Обогреватель не справляется, а фельдшерица жалуется, что у нее от обогревателя голова болит. Прием она ведет часа два-три. В какое время автобус придет — неизвестно. Хочешь — стой и жди. Если автобус сломался, или водитель заболел, или сама фельдшер — не будет нам медицины. Летом ее и не было, потому что сначала фельдшер была в отпуске, потом водитель был в отпуске. Скорую можно вызвать, но ехать она может 20 минут, а может час. Если зимой застряла по дороге, водитель звонит в ближайшую деревню, чтобы кто-то помог вытолкать.

Раньше в Летнеозерском была почта. Потом здание сгнило, в деревню пустили почтовую автолавку. В ней можно было купить конверт и отправить посылку. Теперь только почтальонка на мотособаке развозит старикам пенсию. Дороги не чистят, и мотособака не всегда добирается до каждой деревни.

Мусорная машина ходит раз в неделю по средам. Но в такое время, когда все, кроме бабушек, на работе. Надо с мусором в руках ждать, когда приедет. Можно не дождаться, а можно прийти, когда мусоровоз уже уехал.

— Многие стали бросать мусор в карьер возле леса, — жалуется Галя. — Мы собрались и карьер почистили, 200 мешков мусора выгребли. Специально делали это во вторник вечером, а в среду мусоровоз ловили. Мы много раз просили контейнеры поставить, но нам сказали, что денег нет. Сказали, слишком дорого.

Электричество в центре Летнеозерского худо-бедно есть, а на окраины мощности не хватает. И по нескольку раз в неделю свет совсем отключается. Особенно зимой. Дважды в Летнеозерском без света встречали Новый год, электричество включалось часа в три ночи, и селяне не могли послушать Владимира Владимировича Путина.

— Столбы у нас поставили в 1970-е, они постепенно гниют и падают, — объясняет Вадим. — Ко мне как-то племянник приехал, мы с ним идем по улице, он спрашивает: зачем вы рябину к столбу привязали? А это не рябину к столбу, а столб к рябине. Совсем плохо зимой, когда снега много, особенно если сырой. Ветки наклоняются, падают на провода, замыкают их.

То и дело в Летнеозерском случаются пожары. Только в прошлом году их было четыре.

— Летом у Колесовых дом сгорел, до этого — у Клецевичей, — перечисляет Вадим. — Потом сарай сгорел. Пацаненок шести лет игрался, детского садика же нету, деваться ему некуда. Взял спички, пошел с ними в сарай, сделал костерок, испугался и трухой засыпал, а в пять утра оно разгорелось. Осенью у Горшковых дом горел.

Когда горел дом Колесовых, пожарная машина ехала полтора часа. Приехала, а дом уже сгорел. Односельчане создали чат, как загорелось где-то — вся деревня бежит с ведрами, но ведрами не все потушишь.

— Пожарные нас хвалят, потому что у нас люди не фотографировать пожар бегут, а тушить, — продолжает Вадим. — Если бы к Колесовым тогда не побежали все, полпоселка бы уже не было. Мы соседние дома поливаем, ни разу не дали разойтись пожару.

Об этих и других бедах и рассказывали жители Летнеозерского на площадочке, расчищенной от снега посреди поселка. Записали видео, выложили его в соцсетях. Послали в приемную президента: Кремль, Путину. Дороги после этого две недели чистили.

И вот однажды Летнеозерскому, единственному среди сотен, если не тысяч, таких же поселков, выпал счастливый билет. Жизнь здесь стала потихоньку меняться. Менялась она несколько лет, успели даже подрасти удивительные дети.

— Я иногда удивляюсь, как они в нашей деревне такими выросли, — признается Галя, — Как-то рядом со столбом «Ростелекома» кто-то разбросал мусор, бутылки, бумажки. Я говорю подросткам: побегите, пожалуйста, уберите. Другие послали бы тетку подальше. А эти взяли мешки и быстро всё почистили.

Счастливый билет подкинули поселку не местные власти. Забегая вперед, скажу, что они этот билет уже порвали в клочья. В 2010 году в Летнеозерский переехала из Архангельска Галя Уланкина. Она вышла замуж за Вадима Гранкина, родила двоих детей, мечтала о тишине и покое, хотела копаться в огороде и слиться с природой. Получилось совсем иначе.

Как пройти в библиотеку

По диплому Галя медсестра. Когда в Летнеозерском искали медика, она поехала в Архангельск доучиваться на фельдшера. Но поскольку новый ФАП так и не поставили, фельдшер не понадобился. Первое время Галя оформилась соцработником и помогала бабушкам: воды принести, дров наколоть, в магазин сходить. Потом местные власти решили, что дороговато обходятся бабульки, и потребовали, чтоб каждая платила за услуги по пять тысяч в месяц. В деревне удивились — и Галя стала носить воду и колоть дрова на общественных началах.

Второе образование у нее — руководитель коллектива декоративно-прикладного творчества, она окончила школу народных ремесел. Она человек творческий и активный, даром что ехала в деревню за тишиной.

Народных ремесел в Летнеозерском никогда не было, но была библиотека. В старом доме, бывшем сельсовете, два часа в неделю одиноко сидела старенькая тетя Вера. Книг у нее никто не брал, разве что школьники искали что-то по программе.

— Фонды там были — грусть-тоска, — вспоминает Галя. — Отапливалось здание плохо, печка была старая, газеты и книги все были в плесени — страшно взять в руки, не то что ребенку выдать. В одной комнате валялись бумаги еще с тех пор, когда там был сельсовет. Перед крыльцом лужа такая была, что даже по мосткам не всегда получалось зайти.

Потом тетя Вера ушла на пенсию, а библиотека закрылась. Галя к этому времени жила в поселке уже лет семь, ее хорошо успели узнать.

— У нас тут есть такая тетя Шура, хозяйка магазина, она устраивала всякие праздники, Масленицу и всё такое, а я ей помогала, — будто оправдывается Галя. — Костюмы помогала шить, посиделки с чаепитием устраивать. Мы это сильно не афишировали, но постепенно вся деревня втянулась.

Галя пошила костюм Деда Мороза, в Новый год Вадим ходил по деревне с немудрящими подарками. Стихи для поздравлений сам сочинял. Снегурочкой наряжали кого-нибудь из девчонок, для нее Галя тоже сшила костюм. Когда в деревне не стало библиотекаря, соседи решили продвигать на это место Галю.

— Я совсем не хотела это как работу, мне проще было на добровольных началах, — признается Галя. — Но как-то прихожу в магазин за хлебом, а там люди за меня подписи собирают. Ну, думаю, чего не посидеть в библиотеке пару часов в день. У меня как раз Игнат пошел в первый класс.

Так в 2018 году Галя стала заведовать летнеозерской библиотекой. Ее непосредственной начальницей была чиновница из поселка Обозерского, директор ДК и районный депутат от «Единой России» Елена Дьякова. На страничке ДК запестрили отчеты об успехах подведомственной библиотеки. Они и вправду были.

Галя свистнула — и жители Летнеозерского пришли убирать старые газеты и заплесневевшие книги. Дети таскали мусор и помогали клеить обои. Взрослые вместе с Вадимом чинили прогнившие полы. Вадим раскопал в интернете группу «Помощь сельским библиотекам», и в Летнеозерск прислали тысячу новых книг. Читать пошли не только школьники, но и взрослые. Бабушки зачитывались. В деревне на двести жителей в библиотеку записались сто человек.

— Время, когда люди жили книгами, как в Советском Союзе, прошло, — рассуждает Вадим. — А у нас люди вдруг снова стали читать. Галя собирала детей, они что-то рисовали за столами, а она читала им что-нибудь по программе.

— Я даже хитрила, — подхватывает Галя. — Начну им книгу читать, а потом — ой, у меня рабочий день закончился, теперь берите книжечку и сами читайте. И они хорошо брали, много читали. Одна девочка, Настя, мне жаловалась: когда родители хотели ее наказать, грозили не отпустить в библиотеку.

Уланкина разошлась так, что пары часов в день ей стало мало. Она плела с детьми украшения из соломы, делала игрушки, потом они стали устраивать праздники и гулянья — Масленицу, Новый год, День пожилого человека. На Праздник лета Галя решила, что нужен танцевальный коллектив. Сама она не танцевала отродясь, но девчонок собрала и костюмы им сшила. Ткани, ленты, платки, украшения собирали всей деревней. Танцы разучивали с помощью Ютуба. Назвали ансамбль «Семушки».

Мальчишек, ходивших в библиотеку, Галя тоже привлекла к творчеству. Они пели, разучивали стихи и вместе с девочками участвовали в постановках ко Дню Победы. Потом Галя вовлекла и взрослых: мужчины устраивали концерты к 8 Марта, женщины — к 23 февраля, все вместе отмечали дни рождения, проводы на пенсию и похороны. Словом, за два года у Уланкиной пел, плясал, водил хороводы и читал книжки весь Летнеозерский. Деревня, где закрылось всё, кроме начальной школы, вдруг зажила, как большая семья. Студенты, приезжавшие на каникулы, стали говорить, что хотят вернуться. Кстати, общий чат для тушения пожаров тоже придумали Галя с Вадимом.

Кто-то из Обозерского ДК узнал про «Семушек» и позвал летнеозерских детей выступить на концерте. Деревенские девчонки увидели ужасно крутой, как им казалось, коллектив «Лотос» с индийскими танцами. Глаза у них загорелись.

Девчонки расцвели, им нравилось выступать, они становились увереннее, почувствовали себя красавицами.

Девочек из деревни заметила и директор ДК — депутат-единорос Дьякова. Ей бы обрадоваться: какая отчетность назревает. Но что-то пошло не так. Что именно — в деревне до сих пор не знают.

— Я думаю, ей не понравилась Галина активность, — считает Вадим. — Галя тогда стала просить, чтобы в деревне открыли еще и клуб. Чтобы людям было где собраться, где отпраздновать. А ей отвечали, что ее дело — в библиотеке сидеть, а на клуб нет денег.

Однажды в библиотеку нагрянула проверка. Обозерское начальство захотело провести аттестацию сотрудницы, словно в первый раз узнало, что по диплому Уланкина — медсестра. Галя записалась на платные курсы библиотекарей, но это не помогло. Проверка выявила, что Уланкина занимается посторонними делами, а в библиотеке всё очень плохо.

— У них есть какие-то цифры, какой должна быть книговыдача, — говорит Галя. — А где я возьму двести читателей, если в селе всего двести жителей? В общем, до нас библиотека ни шатко ни валко работала без читателей и почти без, а тут выяснилось, что мы не подходим под нормативы.

Как-то вечером Галя сидела на работе с подростками. Хороший интернет в деревне был только в библиотеке, и мальчишки иногда приходили со своими компьютерами, просили разрешить посмотреть кино. Галя проверяла, что за фильмы они скачивают, и оставалась наблюдать. Ребята приносили с собой лимонад, заваривали «Доширак», в общем, отдыхали.

В разгар одного такого кинопросмотра распахнулась дверь, всех, кто был в библиотеке, ослепил огромный фонарь, и высокий голос в дверном проеме прокричал: «Не шевелимся, сумки не трогаем!» К обалдевшим детям влетела Дьякова, которая решила нагрянуть с ревизией. Она обследовала чашки с «Дошираком», обнюхала лимонад, обыскала рюкзачки у мальчишек в надежде найти спиртное. Спиртного не нашла. Уланкиной влепила выговор за то, что дети в библиотеке торчали в нерабочее время.

— Гале говорили, что у нее какая-то группа, которую она обязана закрыть, какие-то незаконные массовые сборища, — вспоминает Вадим. — Но потом, видимо, кто-то за нас заступился.

«Мы для нее — второй сорт»

После закрытия библиотеки Уланкину вызвал к себе районный глава. Долго распекал нерадивую работницу. А потом вдруг появилось распоряжение, что в бывшей библиотеке все-таки откроется клуб, как Уланкина и хотела. Гале позвонила Дьякова и сквозь зубы сообщила о назначении клубным работником на четверть ставки.

Клуб считался филиалом Обозерского ДК, начальницей над Галей оставалась всё та же Дьякова. Уж за что она невзлюбила подчиненную — этого в деревне никто не понял. Ну ведь не за «массовые сборища» в самом деле? Не иначе, что-то Уланкина не так сказала.

— У Дьяковой очень много показухи, — морщится Галя. — Особенно там, где касается патриотизма.

Как-то, приводит она пример, Дьякова у себя на странице во ВКонтакте отчиталась, что провела елку «для детей участников СВО». Потом выяснилось, что там были просто местные дети. Может, кого-то действительно отцы воюют, из адеревень многих в 2022-м забирали. Родители подняли шум, что Дьякова врет. Пост остался, но комментарии под ним уже удалены.

— Она публикует посты с отчетами «Вместе мы сила», а сама не любит людей, — вздыхает Галя. — Как-то мне выговаривала: чему вы, говорит, детей учите? До этого я молчала, а тут не выдержала: по крайней мере, отвечаю, я не учу их вранью и подлости. Как-то у нас сломалась печка, я поставила обогреватели, а Дьякова запретила: много, сказала, за электричество платить. Я спрашиваю: «Дети должны в шубах сидеть? Они рисовать садятся — у них краски замерзают». А она отвечает: «Ты для кого стараешься? Эти дети вырастут — спасибо тебе не скажут». На Масленицу я у нее просила денег, чтобы хоть конфет купить детям. Она: «Зачем? Пусть так скачут в мешках». Мы для нее — второй сорт.

Но решение принимала не Дьякова, и Галя приступила к работе в клубе. Праздники, чаепития и прочие деревенские радости продолжились официально. Галя снова бросила клич по деревне — и соседи помогли переделать библиотеку в клуб. Украсили зал, занавески новые повесили.

Первые месяцы Уланкину не трогали. Она тоже лишний раз начальству глаза не мозолила, подарки и реквизит для праздников часто покупала за свои деньги. Потом позвонила Дьякова и объявила, что клуб должен зарабатывать. Пусть там будут дискотеки с билетами по сто рублей и другие платные мероприятия. В деревне удивились, но стали платить за билеты. Дискотеки у Гали тоже хорошо пошли, в Летнеозерский поехала молодежь из соседних деревень. Теперь каждый воскресный вечер Галя сидела в клубе, как часовой, охраняла порядок. Она завела пепельницы и следила, чтоб курильщики ходили на улицу, нечего подросткам дышать дымом и любоваться окурками.

В другой раз Дьякова позвонила и потребовала отчитаться о проведении конкурса «Рисуем мелом на асфальте».

В марте 2024 года активная Уланкина работала наблюдателем на выборах Путина. Дьякова потребовала, чтоб именно в эти дни в клубе прошла Масленица. Уйти с выборов Галя не могла, перенесла гулянья на неделю. Это был ее второй выговор. Первый ей влепили за то, что в деревне нет мероприятий по «Пушкинской карте» (специальная карточка, которой школьники платят за музеи, театры и другие культурные мероприятия).

Последним аккордом для Уланкиной стала дискотека 15 декабря прошлого года. В деревню приехали в отпуск с войны «наши мальчики» — двое парней, которых в 2022-м мобилизовали.

— Им обоим вокруг тридцати, а тут подростки пляшут, — вздыхает Галя. — Но они просят: можно мы тоже посидим? А это же наши ребята, они когда-то помогали библиотеку делать. Надо было сказать, чтоб убирались? Понятно, что пили они не чай. Но я была там постоянно, следила, чтобы в этом подростки не участвовали. И все было культурно, цивильно, они тоже вели себя прилично. Я всё потом убрала. Завязала мусор в мешки. А о наших проблемах с мусором вы знаете. В среду не получилось донести до машины всё, один мешок остался до следующей мусоровозки, а в нем бутылки. Кто-то из ребят еще обронил пачку сигарет, я ее на полку положила, думаю, придут на следующую дискотеку — заберут.

Но следующей дискотеки уже не было. Через неделю Уланкина отпросилась к врачу в Архангельск. Как только она уехала, в субботу, 21 декабря, Дьякова примчалась с новой проверкой. Не застав на месте клубного работника, она поставила прогул. И на этот раз обыск принес ей урожай: мусорный пакет с бутылками и пачку сигарет. То, что требовалось. Она всё сфотографировала, а потом неизвестный пользователь ВКонтакте с закрытой страницей каким-то образом добыл снимки и выложил в соцсети крупным планом. Уланкина представала не только прогульщицей, но и вредителем, превратившим сельский клуб в форменный притон. Ей вменили кражу микрофонов (хранились у нее дома из-за влажности в клубе) и объявили об увольнении. На клубе Дьякова сменила замки.

На 28 декабря в Летнеозерском были назначены утренник для детей, а ночью, после часа, когда все отпразднуют дома, — уличные гулянья и дискотека для самых стойких.

— Для детей мы придумали конкурс и мини-спектакль, — рассказывает Галя. — Сценарий писал Вадим. Выходит Дед Мороз и говорит: чтобы в новом году нам не мешали всякие бабки-ёжки и кощеи, я сейчас поставлю вокруг защиту, и ни один вредный персонаж к нам не зайдет. Мы сделали акцент на внуках: внучка Разбойницы, внук Кощея Бессмертного, внук Богатыря, который всех спасает. И чтобы с юмором, чтобы дети включались. Персонажами были ребята постарше, а малышей они должны были вовлекать в игру. И конкурсы всякие, подарки.

Подарки Галя опять покупала за свой счет. И они, и костюмы для утренника, и реквизит, и елочные украшения лежали за дверью клуба, под новым замком. Вадим предлагал украсить рядом с клубом любое дерево, но подключить гирлянды и уличный прожектор было некуда. А в темноте не очень-то попразднуешь. Деревня оставалась без Нового года.

— Я писала в Плесецк: посодействуйте, чтобы у людей был праздник, ведь ждут все, студенты приехали из города, — рассказывает Галя. — Жители наши позвонили в Обозерск и сказали, что сами поставят елку. 

С тех пор в Летнеозерском нет не только библиотеки, но и клуба. Формально он существует, Дьякова туда приезжала с «Уроком мужества». Перед этим Галя с Вадимом обзванивали соседей и уговаривали на «урок» сходить. А то, объясняли, скажут, что раз никто не ходит — клуб и не нужен. И нового работника не назначат.

— Если будет новый работник, я, конечно, ему помогу, — рассуждает Галя. — Я рада, что дети, которые с нами росли в эти годы, что-то хорошее увидели. Они перестали бояться сцены, у них появилась уверенность в себе, они книжки хорошие почитали. И вокруг все увидели, какие они талантливые. Только у нас ведь и сейчас 36 детей, им тоже еще расти и расти.

Незадолго до того, как закрылся клуб, зашли туда к Гале две соседки-бабульки. Одна живет за железной дорогой, другая — в противоположном конце деревни.

— «Ой, Тамарка, сколько мы с тобой не виделись, года два, наверное?» — цитирует их Галя. — И вот мне уже библиотеку закрывать, а они всё сидят — не наговорятся. И я сидела, пока они не наговорились. И пошли дальше вместе, как подружки.

Ирина Стрельникова, специально для «Ветра»