«Не жалею, что уехал из России. Жалею, что приехал в Нидерланды»

Цитата Толстого и украинский флаг

— Если ты воюешь в интернете, это считается политической деятельностью или нет? — Алексей Никитин начинает рассказ с вопроса, прекрасно зная на него ответ. 

В марте 2024 года против 33-летнего активиста возбудили уголовное дело, обвинив в распространении «фейков» о российской армии по мотиву политической ненависти (п. «д» ч. 2 ст. 207.3 УК). Причиной стал один из тысяч комментариев Никитина «ВКонтакте». Но той весной у него были проблемы поважнее: он уже пятый месяц воевал с нидерландской системой, которая в теории должна помогать просителям убежища.

Алексей не «переносил политику в реальную жизнь» и акциям протеста на улице предпочитал противостояния в комментариях «ВКонтакте» и «Пикабу». Там Никитин старался развеивать убеждения оппонентов о богоизбранности русского народа и их пропагандистские настроения, высказывался против поддержки войны и «наших мальчиков». 

— В интернете проще достучаться до большого количества людей. И эти люди могут поменять свои взгляды и могут распространять правильную информацию.

Чтобы держать удар, Алексей самостоятельно изучал историю. Истфак Московского педагогического университета он бросил на первом курсе. А незадолго до начала войны переехал из родного Сергиева Посада в Москву и устроился курьером сервиса «Достависта».

На оффлайновый протест Никитин вышел ровно через месяц после начала полномасштабного вторжения в Украину. Днем 24 марта 2022-го Алексей встал в одиночный пикет у храма Христа Спасителя. В руках он держал плакат с частью цитаты из прочитанной ранее статьи Льва Толстого «Христианство и патриотизм»: «Патриотизм — отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Патриотизм есть рабство». 

Эту цитату русского классика Никитин выбрал не просто так. Он хотел столкнуть власть с авторитетом, а еще — подтолкнуть людей прочитать «уважаемого автора» и задуматься о его нелестной трактовке патриотизма. Активист считает, что Лев Николаевич написал «самые полные и адекватные труды про патриотизм». 

— В России лучше цитировать русского. Патриоты их воспринимают лучше, чем иностранцев, вроде Шопенгауэра или Эйнштейна, хотя они тоже много говорили о вреде патриотизма, — уверен он.

Готовясь к первому пикету, Алексей рассказал о нем своей матери, Марине, и предупредил, что, скорее всего, его задержит полиция. Марина Никитина не поверила: «За Толстого не сажают». Но Алексей оказался прав: через семь минут к нему подошли полицейские и увезли в ОВД «Хамовники». За то время, что он стоял у храма, его сфотографировали несколько прохожих. Задумались ли они о связи рабства и патриотизма, Алексей не знает. 

На одиночный пикет активист принес не только транспарант. В ботинок он спрятал записывающее устройство, заранее включив его. Так он планировал записать звуки возможного физического насилия над ним со стороны сотрудников. Алексей говорит, что был готов к пыткам, но не сильным, максимум — избиениям бутылками с водой, о которых где-то прочитал. В отделе на него составили административный протокол о «дискредитации» российской армии (20.3.3 КоАП РФ) и отпустили. Обошлось без давления и пыток.

Через неделю активист получил первое предупреждение. В квартиру матери, где прописан Алексей, пришел участковый. Он сказал Марине, что если Никитин продолжит в том же духе, то закончит в тюрьме. Тот не послушался и сразу устроил новую акцию протеста.

В апреле мужчина вышел на улицы Москвы, держа в руках сине-желтый флаг, который купил в сувенирном магазине на Курской. В первый день, второго апреля, он около часа гулял по району Ростокино на северо-востоке города, а через два дня прошелся в центре — по Новому Арбату. Через десять минут он свернул флаг, потому что еще раньше заприметил за углом автозак. 

— вспоминает Алексей.

На следующий день состоялось слушание по делу о цитате Толстого. Судья Хамовнического районного суда прямо во время заседания переквалифицировала административную статью о «дискредитации» на нарушение антиковидных мер (ст. 20.6.1 КоАП РФ). Никитин отделался штрафом в 15 тысяч рублей (штраф за «дискредитацию» — от 30 до 50 тысяч). 

Позже, в ноябре 2022 года, Алексей подал жалобу в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Ему помогли адвокаты «ОВД.Инфо» и Московской Хельсинкской группы — старейшей правозащитной организации России, ликвидированной 25 января 2023 года из-за жалобы Минюста. Решение по ней еще не вынесено. На компенсацию Никитин не рассчитывает (Россия отказалась исполнять решения ЕСПЧ, вступившие в законную силу после 15 марта 2022 года) и сделал это только ради очередного способа давления на Кремль. 

Ищут Z-активисты, ищет полиция

После пикета с Толстым и прогулок с украинским флагом Алексей Никитин на время забросил протесты. От политики отвлекали проблемы со спиной. Одно время он работал грузчиком и строителем, последствиями физических нагрузок стали межпозвоночные грыжи. Временами спина болела так сильно, что Алексей не мог ни сидеть, ни стоять. Необходимость в новых протестах он почувствовал 21 сентября 2022 года, узнав о начале мобилизации, хотя угроза стать солдатом его не испугала:

— На мобилизацию мне было абсолютно пофиг. Я в первый же день прочитал, что можно не ходить в военкомат, и максимальное наказание за это — штраф (с октября 2023-го штраф за неявку в военкомат без уважительной причины подняли с 500 рублей — 3000 до 10 000 — 30 000 рублей. — Прим. ред.). Поэтому когда повестку в почтовый ящик положили, я не обратил внимания. 

Алексей продолжал работать курьером и особо не боялся. «Думал, увижу полицейских — обойду», — шутит он. Но сразу в социальных сетях стали циркулировать слухи о том, что мужчинам могу закрыть выезд из страны. Никитин испугался, что не сможет уехать. Своими акциями он уже привлек внимание силовиков и опасался, что его многочисленные комментарии в интернете станут поводом для возбуждения уголовного дела. 

— У меня началась паника немножко. Я решил доделать акции, чтобы нанести больше вреда режиму, и уезжать.

В воскресенье, 25 сентября, Алексей приехал в родной Сергиев Посад и устроил сразу три акции. Сначала на заборе вдоль железной дороги нарисовал сине-желтый флаг и написал слово «Могилизация». Потом пошел на пруд Коровка и сжег повестку свою на войну вместе с военным билетом и формой, оставшейся со срочной службы в армии. Затем залез на смотровую вышку и водрузил на нее украинский флаг. 

Вечером того же дня Никитин сделал еще одно важное дело — уехал в Казахстан, как и 98 тысяч других россиян в первую неделю после начала мобилизации. Через месяц он ненадолго перебрался в Грузию. Никитин был прав: полиция его не забыла. Через пару дней после отъезда силовики снова пришли к его матери, но та не открыла дверь. 

Акции Никитина привлекли внимание не только полицейских. Все выходы он снимал на видео и выкладывал в соцсети. Прогулка по Арбату набрала в Тик-Токе больше 1 млн просмотров, а сожжение военной формы посмотрели 280 человек на ютубе. Позже видео заблокировали, но их уже успели распространить пропагандистские каналы от Readovka до «Вестей». 

Разгневанные Z-подписчики начали травлю Никитина. Привыкший к онлайн-битвам, такого активист не ожидал. В комментариях под постами о нем хейтеры оставляли тысячи оскорблений и призывов набить «мразоте» морду, посадить и даже убить. Угрозы жизни стали присылать и в личные сообщения «ВКонтакте», ссылку на который тоже распространили в чатах, пока Никитин не закрыл страницу (в июне 2023 года ее и вовсе заблокировали по решению Генпрокуратуры). В каналах также распространили его адрес в Сергиевом Посаде и номер мобильного телефона, после чего его аккаунт в телеграме пытались взломать.

— говорит активист.

Травля не осталась без внимания МВД. Полицейские звонили и писали активисту, пытаясь встретиться под разными предлогами. То говорили, что он стал свидетелем кражи мобильного телефона и ему нужно прийти в отдел и дать показания. То присылали фотографии якобы потерянных им денег и снова требовали явиться в участок. Позже Алексей узнал, что силовики просили следить за ним старшую по подъезду, но она отказалась.

В феврале 2023-го Никитин получил письмо от Главного управления Федеральной службы судебных приставов по Московской области (ФССП). Содержание его удивило: ему сообщили, что его штраф за пикет у храма Христа Спасителя якобы не выплачен. Алексей отправил в ФССП банковский чек, подтверждающий оплату. В ответ ему прислали повестку к судебному приставу, а в марте запретили «должнику» выезд из страны, которую он покинул за полгода до этого. 

Алексей не зря пророчил себе проблемы с властями. Днем 6 мая 2024 года полицейские принесли Марине Никитиной постановление о возбуждении уголовного дела против ее сына. Так активист и узнал, что его обвиняют в распространении «фейков» о российской армии по мотиву политической ненависти (п. «д» ч. 2 ст. 207.3 УК РФ). Поводом стал пост, опубликованный им «ВКонтакте» еще 5 ноября 2022 года. Никитин предполагает, что речь идет о том самом сожжении военной формы и билета.

«Я не могу без кислорода»

Из России Алексей уехал не один. С ним был его давний друг, Матвей, который снимал почти все протестные акции Никитина и на время приютил его в своей московской квартире. Эмиграция в Нидерланды тоже была его идеей. Алексей же хотел добраться в США через Мексику, но из-за проблем со спиной понадеялся на родину тюльпанов и «Гауды», а другие европейские страны не рассматривал: все они казались ему одинаковыми. 

— Я думал, что Голландия — социальная страна, и там мне помогут, вылечат. Это мой косяк и небрежность, что я не изучил информацию про всю Европу. Ожидания от Нидерландов у меня были, конечно, завышенными. 

Друзья купили билеты Тбилиси — Канкун с пересадкой в Амстердаме и 12 ноября приземлились в аэропорту «Схипхол». Даже когда шасси коснулись голландской земли, Алексей не сразу отказался от мысли лететь дальше, в Мексику. Но Матвей отговорил его, и они вдвоем запросили убежище прямо в аэропорту. 

Четыре дня россияне провели в тюрьме для незаконных мигрантов. Там они дали «дорожное интервью», кратко рассказав о причинах побега с родины. Там же познакомились с Владиславом. Он, как и Матвей, бежал из России, чтобы не оказаться на войне. Совсем скоро Матвей и Влад сыграют важную роль в эмигрантской жизни Никитина. 

После тюрьмы всех троих распределили в лагерь временного проживания для беженцев «Вагенинген» в одноименном городке на севере страны. Там-то и начинаются все голландские проблемы российского пикетчика. 

Алексея вместе с Матвеем и Владом поселили одну комнату. Через стенку жили арабы и турки, каждую ночь они нарушали правила лагеря: слушали громкую музыку и курили в помещении. Никитин много раз вызывал охранников из CОА (Центральное агентство по приему лиц, ищущих убежища). В их обязанности, помимо прочего, входит следить за соблюдением правил в центре для беженцев. Однако, по словам Алексея, они ничего не делали. 

Они считали, что если мы в их в страну приехали, то уже обнаглели и к ним подходить не имеем права».

Никитин решил проблему сам: стал шуметь днем, лишив соседей возможности отсыпаться после ночных вечеринок. Через неделю россиян отселили в другую комнату. Они жили «тихо и хорошо» полтора месяца. В декабре Влад и Матвей стали смотреть фильмы и слушать музыку по ночам. В ответ на просьбы Алексея вести себя тише приятели не давали ему открывать окно. 

— Я не могу спать без кислорода и вообще не могу находиться в комнате, где воздуха нет и воняет. Но это моя проблема, — объясняет Алексей. — И я не хотел с ними драться. Влад все время ходил с ножом-бабочкой, а Матвей говорил, что, пока я буду спать, скинет на меня шкаф. Я же хотел вести себя максимально корректно и цивилизованно. Думал, все можно решить без побоищ и скандалов.

Соседи рассчитывали, что принципиального Никитина отселят, и не ожидали, как далеко зайдет дело. 

Лесной царь

Отказавшись спать с закрытым окном, первую ночь Никитин провел на скамейке на улице. Рано утром его разбудил охранник и сказал, что спать тут запрещено. В следующий раз Алексей переночевал в комнате для отдыха. Оттуда его тоже выгнали. 

Тогда мужчина купил палатку и спальный мешок и в канун Нового 2024 года ушел в лес, рядом с которым стоял лагерь. В Нидерландах жить в лесу незаконно и карается штрафом. Никитин разбил палатку в чаще. Вглубь леса он ушел не только для того, чтобы прятаться от полиции, но чтобы его пристанище не ограбили другие беженцы. 

Страшно было только в первую ночь. Тогда он раскидал вокруг палатки петарды, чтобы запах пороха отпугнул хищников. Позже Алексей видел оленя, слышал, как стадо кабанов ломится через кусты и как по-человечески кричит лиса. Но погода оказалась страшнее диких зверей.

— Та зима была холодная. Минимальная дневная температура -7 держалась дней десять. Озеро полностью замерзло, и по нему катались на коньках. А последние полтора месяца зимы шел дождь. Это противнее, чем холод, потому что все вещи постоянно были сырыми. 

Чтобы согреться ночами, Алексей заворачивался в два одеяла и залезал в спальный мешок, туда же клал бутылки с горячей водой. Хитростей хватало часа на четыре сна. Организм усиленно тратил энергию на терморегуляцию, поэтому за первые две недели бродяжничества Никитин похудел с 85 до 78 кг. Иногда он простужался, но «организм знал, что помощи ждать неоткуда, поэтому выживал», говорит он. 

Первое время в лесной чаще эмигрант в основном ночевал, а дни проводил в комнате отдыха лагеря. Вскоре комнату закрыли на ремонт, и пришлось проводить среди деревьев почти все время. Отсутствие комфорта обострило проблемы со спиной. 

В лагерь Алексей приходил только по необходимости: в душ и туалет, стирать одежду, заряжать телефон и раз в неделю отмечаться на стойке регистрации. В июне ему запретили вход на территорию «Вагенингена» со словами: «Нечего было на нас жаловаться». Беженец лишился возможности мыться и готовить еду на кухне. Никитин перешел на готовые супы, которые разогревал в лесу на газовой горелке и заедал хлебом с майонезом. 

Все время, с начала проблемы с закрытым окном, Алексей пытался ее решить. Сперва просил поменять комнату, потом — перевести его в другой лагерь. Писал заявления в СОА и GZA (Медицинская служба для просителей убежища), правозащитные организации и Минюст Нидерландов. Обращался за помощью к местному адвокату, но тот ответил: «Вы должны пройти путь, который выбрали». Единственное, что ему предложили в СОА, — помириться с соседями по комнате. 

В апреле Никитин попросил о помощи национального омбудсмена Рейнира ван Зутфена. На письмо чиновник ответил только в июне, благодаря ему в том же месяце Никитина перевели в другой лагерь. Им оказалась небольшая однопалубная лодка на несколько кают, пришвартованная на реке Не‌деррейн. 

— Я туда приехал и увидел тех же коашников, которые не помогали мне в «Вагенингене». По сути это филиал наказания в том же городе, но еще дальше от цивилизации. 

Алексей отказался переезжать на лодку и вернулся в лес. К тому времени в диких условия начались другие проблемы — насекомые. С апреля по август клещи неоднократно кусали Никитина. Сотрудники «Вагенингена» заверили, что ни анализы, ни антибиотики ему не нужны. Из-за отсутствия терапии у Алексея развилась болезнь Лайма: сильно болели локти и колени, передвигался с трудом. Он обращался к четырем врачам, и только последний дал направление на анализ, который подтвердил диагноз. Несмотря на это, медик не выписал антибиотики. Никитин сам достал препараты нелегально, без рецепта. Вероятно, это спасло ему жизнь. В сложившихся обстоятельств он более-менее легко отделался: на правой руке у него до сих пор немеют два пальца.

Даже будучи бездомным, Никитин не отступился от активной гражданской позиции. Несколько раз он принимал участие в митингах в Амстердаме и Гааге и Гронингене, организованных россиянами против войны и в поддержку политзаключенных. 

«До понедельника ты не доживешь»

Спустя полгода жизни в лесу Алексею окончательно надоело быть бездомным. 

— Я не гонюсь за хорошими условиями, за отдельной комнатой, за Амстердамом. У меня минимальные требования: чтобы ночью можно было спать в тишине и чтобы было место куда лечь», — объясняет он скромные потребности человека с больной спиной и суставами.

Чтобы получить жилье, Никитин решился на кардинальные меры и 3 июля объявил голодовку. Об этом он сообщил сотрудникам лагеря, те зафиксировали его требования. Первое — перевод в другой лагерь. Второе — назначение даты рассмотрения его прошения на убежище (первый срок в 6 месяцев к тому моменту уже истек). Реакция последовала незамедлительно. На следующий день Никитин получил запрет на посещение лодки, на которой и так не жил. 

Вместе с Алексеем к голодовке присоединились еще шесть просителей убежища из России, сроки рассмотрения документов которых затягивали. Через неделю они сдались. Алексей продолжил голодовку один. Он утверждает, что все это время только пил воду и совсем ничего не ел. 

На тринадцатый день Никитину пообещали трансфер в новый лагерь, даже если он не закончит голодовку. Алексей согласился при условии, что от второго требования не откажется. Друзья помогли собрать вещи в лесу, от слабости бастующий едва стоял на ногах. Когда он добрался до лодки, оказалось, что его обманули. Менеджер поставила перед ультиматумом: отказаться от голодовки или трансфера не будет. Алексей решил продолжить голодовку. Сил возвращаться в лес не было, и он разбил палатку на пристани. Там он жил еще пару недель. 

— Пока у меня были силы, я отползал подальше, потому что там всю ночь играла громкая музыка. А я просто хотел поспать.

Все время голодовки Алексей требовал у медицинской службы консультацию независимого врача. Прошло три недели, когда медик взял у Никитина анализы и настоял на том, чтобы его забрали с улицы и поместили в другой центр для беженцев — спокойно умереть. Так на последней неделе голодовки россиянин оказался лагере «Босрандвег» в том же Вагенингене. В пятницу врач попрощался с Алексеем словами: «До понедельника ты не доживешь». Никитин дожил до понедельника и во вторник, 8 августа, закончил свою 36-дневную голодовку. За это время он похудел на 21 кг — до 56 кг. 

— Я снова начал есть, чтобы не умереть. А еще понял, что эту систему ничего не всколыхнет, даже смерть.

Королевство кривых зеркал

После этого дела российского беженца наконец стали налаживаться. Алексей полежал в больнице, постепенно пришел в себя, набрал вес и занялся спортом. Про митинги он тоже не забыл и 17 ноября принял участие в берлинском марше во главе с Ильей Яшиным, Владимиром Кара-Мурзой и Юлией Навальной.

Закончив голодовку, Алексей успел пожить еще в двух лагерях и называет этот опыт положительным. Сейчас вместе с другом снимает маленькую комнатку на «бутылочные» деньги и стоит в очереди на социальное жилье, которое может прождать еще пару лет. Он все еще жалеет, что не уехал в Соединенные Штаты, хотя ситуация с американскими иммиграционными тюрьмами ничуть не лучше, чем в Нидерландах.

Претензий к бывшим приятелям Матвею и Владу у Алексея нет. Он винит равнодушную администрацию «Вагенингена» и всю систему СОА. Другие беженцы не раз просили обратить внимание на невыносимые условия в нидерландских лагерях, безразличие сотрудников и отсутствие медпомощи. Некоторые [беженцы] совершили суицид. 

В октябре 2024-го Никитин наконец получил ВНЖ Нидерландов. С момента подачи заявления прошло почти два года. Несмотря на то, что Алексей хочет ассимилироваться, желание учить голландский язык у него пропало из-за всех перипетий. Вместо этого подтягивает английский и планирует переселяться в центр страны, где больше возможностей устроиться курьером или посудомойщиком. Сейчас у него временный источник дохода. Он собирает на улицах бутылки, а потом сдает их (в Нидерландах за одну пластиковую или стеклянную бутылку возвращают 15 центов). За один мешок бутылок удается выручить около 23 евро, а после футбольного матча — все восемьдесят. 

Вернуться в Россию тоже невозможно — его могут отправить в колонию на срок до 10 лет.

— Я не жалею, что уехал из России. Но, конечно, жалею, что приехал в Нидерланды. Эта страна максимально пытается казаться классной на публике. Но то, что она показывает, с реальностью расходится очень сильно. Сильнее, чем в других странах, — уверен российский активист.