«На ровном месте — глобальный кризис»

Трамп ввел, начиная с 4 февраля, 10-процентный импортный тариф на весь без исключения китайский импорт годовым объемом около 450 млрд долларов. А вот торговую войну со своими соседями, Мексикой и Канадой, он остановил, не успев развязать: вначале объявил о 25-процентной пошлине на товары из этих стран (кроме канадских энергоносителей — их президент хотел обложить 10-процентным тарифом). Но сразу же на месяц приостановил указ, после того как Мехико и Оттава согласились усилить охрану границы для борьбы с наркотрафиком и нелегальной миграцией.

Это уже второе наступление Трампа на свободу торговли — в первый раз он пошел в атаку в 2018 году. Но у нынешней войны могут быть более плачевные последствия по двум причинам.

Во-первых, сейчас куда сильнее размах. Главное отличие нынешней кампании от первой — в 2018–2019 годах тарифы для Китая хотя и были выше (от 10% до 25%), но введены примерно лишь на две трети китайских поставок (около 370 млрд долларов в год и не на все сразу, поэтапно). Теперь обложен весь импорт из КНР, которой Вашингтон может не ограничиться.

Возможный следующий шаг — тарифная атака на Евросоюз, которому Трамп второго срока тоже обещает пошлины. В 2018–2019 годах он уже вводил 25-процентную пошлину на покупки стали и 10-процентную — на алюминий (кроме Канады и Мексики), в том числе в Евросоюзе и в России.

Вторая причина, по которой сейчас может быть хуже, — мир только-только выбрался из экономических последствий пандемии, главными из которых были сокращения рабочих мест и высокая инфляция. И сразу же началась крупнейшая за 80 лет война в Европе, развязанная Кремлем, из-за которой крупнейшие экономики мира и без Трампа были вынуждены сильно ограничить степень свободы мировой торговли. Такого набора экономических ограничений не было никогда — не только в отношении России, но и против компаний и организаций, которые с ней сотрудничают. Сильно затруднила мировую торговлю и новая война на Ближнем Востоке.

Торговые войны легко… проигрываются

Свою борьбу с глобальной свободой перемещения товаров Трамп объясняет торговыми перекосами — тем, что партнеры США очень мало покупают у Америки, а продают ей в разы больше, отчего страдает американская промышленность. И действительно, США в 2024 году купили товаров на 918 млрд долларов больше, чем сами экспортировали.

Трамп в 2018–2019 годах уже пытался выправить тарифной кувалдой проблему торгового дефицита. Но делая свои нынешние заявления он, разумеется, не вспоминает что первую торговую войну, которую вел в свой первый приход в Овальный кабинет, американская экономика проиграла — вопреки сигнальному твитту Трампа от 2018 года о том, что «торговые войны — это хорошо, и они легко выигрываются».

Кроме того, пошлины сократили экспорт из США. Это может случиться и сейчас: аналитики, с которыми поговорило агентство Reuters, ждут, что из-за ответных заградительных пошлин Китая поставки американской нефти сократятся. Теперь пострадать могут и отгрузки сжиженного природного газа — США крупнейший его экспортер, а Китай — крупный покупатель.

От этого, кстати, может выиграть Россия, у которой появится шанс заместить эти объемы своими углеводородами, сказал нам российский экономист (он попросил не называть своего имени). То есть, случится ровно противоположное как обещаниям Трампа возродить американскую промышленность, так и планам Запада снизить российскую нефтегазовую выручку.

Но в 2018–2019 годах проиграла не только Америка — по расчетам МВФ, тогда проиграли все: первая торговая война Трампа обошлась миру в 700 млрд долларов, или 0,8% от глобального ВВП.

Заплатят все

Экономическая наука считает, что от торговых барьеров страдают не только внешние поставщики — итоговый вред перевешивает пользу для самой страны, которая вводит тарифы. Нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман и главный экономист МВФ (с 2015 по 2018 годы) Морис Обстфельд в книге «Международная экономика: теория и политика» доказали, что в «огораживающейся» стране сокращается богатство как потребителей, так и производителей. «Исследования показывают, что “платить за тарифы” будут сами американские потребители (и производители; торговая война — вещь с обратной реакцией)», — пишет автор одного из российских макроэкономических каналов «Экономика долгого времени».

Причина в том, что производители под охраной барьеров перестают здраво оценивать эффективность своего производства — в итоге потребитель переплачивает за некачественную продукцию, объяснил «Новой-Европа» руководитель российского исследовательского экономического центра (мы не называем его имя по соображениям безопасности).

Наш российский собеседник привел вот какой пример: 

«Значит, придется защищаться уже от дешевых японских автомобилей, потом вводить пошлины против корейцев, и будет бесконечная война, в которой не будет победителя: это возврат к натуральному хозяйству».

А если начнут страдать крупнейшие экономики мира, начиная с США, это может обернуться глобальной рецессией, говорит наш собеседник. «Я бы не стал недооценивать риск того, что на ровном месте могут устроить глобальный экономический кризис, сильнее, чем в 2008 году», — соглашается с ним экономист Дмитрий Некрасов.

Случиться может вот что. «В Китае, Вьетнаме и ряде других стран Юго-Восточной Азии большое положительное сальдо внешней торговли и низкое внутреннее потребление. Они очень сильно зависят от экспорта, с его сокращением может начаться жесткий кризис», — говорит Некрасов. «После этого начнут “падать” поставщики сырья — страны Залива, Бразилия, Австралия. При таком развитии событий цены на нефть тоже упадут. Как и обещал Трамп, хотя такие цены обвалят американскую нефтедобычу», — объясняет Некрасов.

Последствия для России

Если случится мировая рецессия, то упадут цены на главные экспортные товары России — нефть, газ, металлы и уголь, продажи которых на мировых рынках и так рухнули с начала войны. Но даже не масштабный мировой кризис, а проблемы только двух главных экономик, Китая и США, могут ударить по ценам на углеводороды, которые очень чувствительны к спросу в этих странах.

«Общее замедление мировой экономики, спад спроса на сырье, повышенная волатильность рынков и спад инвестиций — это все плохо для российской экономики», — сказал нам один из российских исследователей. Снижение валютной выручки ударит по доходам бюджета и по рублю, а также еще сильнее разгонит инфляцию. Российским властям придется искать способы пополнить бюджет. «Налоги уже подняли, долг наращивать не хочется, Фонд национального благосостояния ограничен в своих возможностях, и останется только продавать госимущество или начать печатать деньги», — рассуждает другой российский экономист.

Еще одна угроза таится в том, что Китай, чтобы компенсировать в своей валюте потери из-за тарифов, может девальвировать юань, утверждают источники Reuters. Его курс определяет не рынок, а китайское руководство. Именно так уже было во время торговой войны первого срока Трампа — с марта 2018-го по май 2020 года юань упал к доллару на 12%. Некрасов называет такую девальвацию «совершенно логичной мерой», а если это произойдет, то рубль двинется вслед за юанем, считает экономист.

Девальвация юаня чревата еще и тем, что «похудеют» российские золотовалютные резервы, половину которых у России и без того отобрали, заморозив сразу после начала вторжения в Украину. Сколько сейчас Банк России держит в юанях — неизвестно, потому что ЦБ с началом войны перестал раскрывать структуру резервов. На начало 2022 года на долю китайской валюты приходилось 17%, или 31,5 млрд долларов. Если представить себе новое ослабление юаня на те же 12%, то для России это означает потерю примерно 3,8 млрд долларов. Немного, но сейчас для Москвы каждая копейка в валюте на счету.

Однако в случае «мягкого» тарифного конфликта, который не выльется в полномасштабный глобальный кризис, Россия может даже выиграть.

Во-первых, из-за того, что глобальные лидеры так увлекутся борьбой друг с другом, что ослабнет их желание и готовность контролировать санкционный режим. И тогда для Москвы «повышенная конфликтность может быть и подарком», сказал нам российский макроэкономист. Подарок будет еще дороже, если на китайском рынке освободится место для российских нефти и газа из-за того, что тарифы Пекина на углеводороды из США уберут из Азии часть объемов американского сырья.

А во-вторых, торговая война в режиме light станет сильным толчком к тому, чтобы государства разделились на альянсы дружественных экономик, внутри которых будут углубляться торговые связи, отмечает инвестконсультант Андрей Кочетков. В этом случае, говорит он, если, например, китайских автопроизводителей будут вытеснять из тарифной зоны США, им придется глубже проникать на российский рынок. А это может расширить предложение и снизить цены на автомобили в России, заключает эксперт.

Вперед, в позапрошлый век

В последней трети XX века многие государства поняли: от свободного перемещения товаров они разбогатеют больше, чем от закрытия рынков и защиты своих производителей. И тогда началась эра свободной торговли. Страны начали формировать зоны, частично или полностью освобожденные от торговых барьеров. Главные из них — Евросоюз, Североамериканское соглашение и Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество.

Трамп второй раз попадает в Белый дом — и второй раз начинает наступление на эти правила. Его намерения поддержать американскую индустрию понятны, но меры противоречат опыту развитых экономик последней половины века, учебникам по экономике и собственной его, Трампа, практике.

«То, что делает сейчас Трамп, похоже на игру без правил, это возвращает мир в XIX век, когда все друг с другом боролись с непонятной целью, — сказал “Новой-Европа” руководитель российского экспертного экономического центра (мы не указываем его имя по соображениям безопасности). — У каждой страны есть свои конкурентные преимущества. Их надо развивать. А пытаться создавать замкнутую экономику — это позапрошлый век», — добавил он.

Архаичность и доказанная на практике бессмысленность тарифной войны — именно по этим причинам опрошенные нами экономисты склонны полагать, что реальные действия нового лидера не будут такими же жесткими, как его заявления. «Не думаю, что Трамп стремится устроить глобальный экономический кризис. Думаю, что он в своей обычной эпатажной манере пытается выбить какие-то уступки от разных стран и правительств», — сказал нам экономист Дмитрий Некрасов.