Моя свобода начинается, а твоя кончается

Трамп издал указ, в котором требует запретить гендерно-аффирмативную терапию для подростков. Таким образом он пытается «защитить детей от химического и хирургического калечения» (mutilation). Гендерно-аффирмативную терапию на данный момент получают 5000 американских подростков, и это немало, ведь если ее отменят, их здоровье, физическое и психическое, окажется под угрозой, но и немного для того первостепенного внимания, какое этой теме уделяет Трамп.

Нелюбовь республиканца к не-цисгендерным людям не удивляет. Удивляет срочность, с которой он набросился на трансгендерных людей в обход экономики и даже любимой геополитики. Смотрите-ка: войну в Украине за один день не закончил, а трансгендерных людей уже обижает.

Дело, конечно, не в «защите» детей, а в борьбе с ненавистным воукизмом (от англ. woke — пробужденный, американский политический термин, означающий повышенное внимание к социальной, расовой и гендерной справедливости. — Прим. авт.) и со всей повесткой, которую республиканцы считают левой. Толерантность, феминизм, инклюзия, равенство, иммиграция, аборты, экологическое мышление и гендерная идеология — всё это Трамп стремится как можно скорее выжечь каленым железом.

Так же пламенно ненавидит воукизм президент Аргентины Хавьер Милей. Ободренный Трамповой победой, он произнес 23 января на форуме в Давосе пламенную речь о «культурной диверсии», в которой клянется, что «наша цивилизация была искажена» путем насаждения «левацких» ценностей. Милей утверждает, что воукизм тесно связан с социализмом и создает общество, в котором государство «под дулом пистолета» заставляет перераспределять блага. 

Однако если приглядеться пристальнее, сразу ясно: это речь Милея, наоборот, несовместима с либертарианством. Идеология полной свободы, как бы к ней ни относиться, включает в себя свободу распоряжаться своим телом или считать себя кем угодно. Либертарианец не может быть против любых самоидентификаций, боди-модификаций и репродуктивных планов. Он только против высоких налогов и вмешательства государства. «Можно всё — но не за мой счёт, если я не хочу платить». Либертарианцы-анархисты даже не против кормить бедняков, однако они уповают на децентрализацию и механизмы негосударственного общественного финансирования (фонды). Но и правые либертарианцы не будут разводить риторику о двух полах и зловещем заговоре абортариев. То, что транслируют Милей, Трамп (а также AfD и прочие), — это вообще никакое не либертарианство, а старые недобрые охранительство, национализм и консерватизм, под которыми лежит страх.

Чего же они так боятся?

Уж точно не того, что, по словам Милея, пятилетним детям делают «калечащие операции по смене пола». (Такие операции делают несовершеннолетним крайне редко, даже в США, даже старшим подросткам.)

Нет, тут что-то личное.

Читая милееву и трампову филиппики, я не могла отделаться от ощущения дежавю: многие их пассажи я уже не раз слышала от менее высокопоставленных собеседников на самых разных языках. Похоже всё: и ход мыслей, и чувства, которые за ними стоят.

«Уже и хлопнуть по попе никого нельзя, сразу припишут абьюз и сломают карьеру».

«Феминизм и гендерное равенство уничтожают любовь, делая вид, что не существует естественных различий между мужчиной и женщиной».

«Пусть спят с кем хотят, только размахивать не надо!»

«У них психология жертвы. Не то местоимение скажи, сразу заклюют».

«Скоро шагу не шагни», «партсобрание», «у феминисток нет чувства юмора», «нас заставляют быть толерантными».

Всё это произносится с вызывающим и чуть напуганным видом, как будто у говорящего что-то отнимают.

Недавно я по зуму посетила семинар «Хрупкий пациент в психиатрической практике», организованный факультетом антропологии Европейского университета СПб. Речь зашла о людях, которые сами приходят к психиатру, предполагая, что у них может быть один из «модных диагнозов» — СДВГ, аутизм, пограничное расстройство. Казалось бы, это неплохо, что пациенты самостоятельно ищут помощи. Однако из трех приглашенных спикеров двое, психиатры по профессии, отозвались о таких пациентах с нескрываемым презрением. «Раньше были заболевания, а теперь у всех “расстройства”, — примерно так рассуждал один из них. — Приходит девушка: ах, у меня пограничное расстройство... А я ей: “Ты что, психопатка?” Сразу разговор пошел по-другому. И эти вот еще “особенные”. Да какие они особенные? Они просто инвалиды. Какие они там люди с интеллектуальными нарушениями? Просто идиоты и дебилы, как раньше называли. Нет, хорошая была номенклатура, правильная, а эта нынешняя толерантность много бед натворила». — «Приходит ко мне, — говорила другая, — молодой человек: что-то, говорит, я все на диване лежу, никак не могу начать работать! Может, у меня депрессия? А я ему говорю: нет, просто надо встать с дивана!»

Психиатрическая отрасль в России весьма консервативна, и этот консерватизм теперь смыкается с новыми трендами. Эйблизм, дискриминация, стигматизация... Скорее всего, те двое психиатров-спикеров не бьют своих пациентов по рукам и не наказывают уколами галоперидола и аминазина. Всё же их пригласили на эту конференцию не просто так. Но в целом именно такие воззрения поддерживают обычные практики российских психиатрических больниц. Слова — не просто слова.

«Равенства не бывает, равенство — это ложь», — утверждают наши фальшивые свободолюбцы. (Милей в своей вышеупомянутой речи: «Никакого неравенства при одинаковой работе нет, а просто большинство мужчин выбирают более высокооплачиваемые профессии, чем большинство женщин».)

Но они подменяют позитивное утверждение (говорящее о реальности) нормативным (говорящим о том, как должно быть). Равенство действительно недостижимо — в экономическом смысле. Коммунизм — утопия, всегда будут богатые и бедные, здоровые и больные, удачливые и невезучие. Но есть равенство правовое, то, за которое человечество боролось многие века. Именно стремление к правовому равенству, а не социализм, заставляло человечество включать в число равных другим и обладающих правами: представителей других национальностей, женщин, людей с ментальными особенностями, людей, совершивших преступления, людей с психическими заболеваниями, трансгендерных людей.

Именно эти достижения хотят отменить новые правые.

Они боятся не социализма как неэффективного или несправедливого распределения благ, от которого общество беднеет, — а того, что все эти, по их мнению, недолюди почувствуют себя людьми. Женщина даст сдачи насильнику, обделенный добьется компенсации морального ущерба, мелкий конкурент найдет финансирование; агрессия, ложь, подлость, тайные сговоры не останутся безнаказанными. Новые правые хотят утвердить свою власть не тайком, а прямо и явно, на идеологическом фундаменте. Они хотят не стесняться своей идеологии.

Которая, конечно, никаким либертарианством и не пахнет.

Вчера Илону Маску дали доступ к платежным системам правительства США «ради сокращения расходов бюджета».

Богатейший бизнесмен мира займется сокращением госрасходов. При этом, согласно данным о федеральных контрактах, за последние 16 лет «либертарианец» Маск заключил с правительством сделок на общую сумму около 20 миллиардов долларов.

Если это либертарианство, то я Тутанхамон и его жена.

Нет, это иная идеология. Та, в которой власть сращена с собственностью. В которой одни люди считаются лучше других, и люди высшего сорта могут сделать что угодно с представителями низшего.

Угадайте, как называется.

Редакция может не разделять мнение автора