Третий закат Европы 

29 января 2025 популярный среди сторонников децентрализованных технологий и либертарианства медиаперсона и евроскептик Майкл Аруэ завирусил задорный твит:

(На скриншоте выдержка из «Закона об искусственном интеллекте»: «Первая в истории правовая база искусственного интеллекта, призванная совладать с рисками ИИ и вывести Европу на лидирующую роль во всем мире».)

«Европа законодательно регулирует искусственный интеллект, но у нее нет своих ИИ-компаний.

Европа законодательно регулирует криптоэкономику, но у нее нет своей криптоэкономики.

Европа берется цензурировать социальные сети, но у нее нет своих социальных сетей.

Когда же, наконец, евробюрократы обратят внимание за эту закономерность?»

И то правда. Всем известны LLM от американских OpenAI, Google, Meta, Anthropic. Теперь вот появился возмутитель спокойствия из Китая DeepSeek, а где-то из-под плинтуса выглядывают даже Сбер с Яндексом. Однако ни у кого нет своей законодательной базы. Зато в ЕС есть. Известных действующих LLM нет, а законодательная база под них есть. Неудивительно, что из такого парадокса и рождаются мемы.

Таким «особенностям» европейского технологического и экономического пути развития посвящена наша сегодняшняя колонка. Рискну вывести разговор из примитивного мем-карнавала, обозначив при этом реальную угрозу, нависшую над старушкой Европой.

Призрак «Заката Европы» регулярно возвращается в мировое инфопространство. Последний всплеск критического нарратива привлек мое внимание в далеком теперь уже 2016-м, когда идея «гибнущей» Европы захватила некрепкие умы не только России, но и стран самого ЕС.

«В России идея вырождения и кончины Старого Света стала чуть ли не частью государственной идеологии… однако и в самой Европе мотив очередного “заката” служит отправной точкой для объединения националистических и консервативных движений практически во всех странах ЕС: от Греции (“Золотая заря”) до Венгрии (“Йоббик”), Италии (“Новая сила”), Франции (“Национальный фронт”), Германии (“Альтернатива для Германии”), Испании (“Испанская альтернатива”) и т. д.

Если бы дело было только в критике “европейской цивилизации” со стороны консерваторов, я бы не решился сгущать краски до новой версии “Заката Европы”. Проблема, однако, гораздо глубже. Чисто визуально достижения современной Европы выглядят блекло, особенно в сравнении с главными цивилизационными конкурентами — Новым Светом (США, Канада, Австралия) и “Азиатскими Тиграми” (Япония, Корея, Китай, Малайзия, Сингапур)».

Подробности обстоятельного исследования, которое я провел в 2016-м, читатель найдет в статье «Закат Европы 2.0», опубликованной в «Бизнес журнале». Сейчас ограничусь лишь ключевыми выводами.

Во-первых, «технологическое отставание» Евросоюза, тем более, «закат» — лишь оптическая иллюзия. Никакого отставания не было в 2016 году:

• в первой десятке стран по уровню инвестиций в НИОКР шесть занимали страны ЕС (для сравнения: Россия была на 22-м месте, Китай — на 26-м, Бразилия — на 31-м);
• в первой десятке стран по количеству патентов на душу населения пять занимали страны ЕС;
• в первой десятке стран по уровню развития «креативного класса» восемь занимали страны ЕС.

Второй ключевой вывод связан с выявлением причины, создающей оптическую иллюзию «технологического отставания» и «заката» Европы: «Прямым следствием сдержанного отношения европейской цивилизации к консьюмеризму стала глобальная переориентация местной экономики с модели B2C (Business-To-Client) на модель B2B (Business-To-Business). В современном Евросоюзе производится ничтожно мало товаров конечного потребления, спрос на которые удовлетворяется на 99% продукцией азиатского производства».

На уровне метафоры, доступной «культуре мемов»: 

Достаточно копнуть чуть глубже, как нам откроются неисчерпаемые залежи изумрудов, умело скрытые от посторонних (консьюмеристских) глаз.

Вот лишь несколько внушительных языковых моделей (LLM), которые разрабатываются в ЕС:

• BLOOM: модель с 176 млрд параметров, разработанная международной командой исследователей под руководством французской компании Hugging Face;
• Mistral 7B: модель с 7 млрд параметров, созданная французским стартапом Mistral AI;
• Luminous: cерия моделей, разработанных немецкой компанией Aleph Alpha, включающая Luminous Base и Luminous Supreme.

Названные выше разработки — лишь вершина айсбергов. Вот по этому линку читатели могут составить представление о десятках и даже сотнях специализированных европейских ИИ-проектов, которые используются в разных областях науки: от медицины до сейсмографической визуализации.

Сказанное как минимум обессмысливает мемы про то, как в ЕС «нет своего искусственного интеллекта». Однако мне бы не хотелось, чтобы у читателя сложилось ошибочное представление об односторонней апологетике автора.

Дело не в том, что «мема без огня не бывает», а в том, что в Евросоюзе реально существуют сложности, связанные с динамикой технологического развития и прогресса. Причем не только в сфере искусственного интеллекта, но практически по всем направлениям.

На мой взгляд, обозначенные сложности связаны, во-первых, с традиционным для Европы концептуальным отторжением консьюмеризма. 

Сложности с динамикой в сфере ИИ в октябре прошлого года рельефно описала консультационная контора McKinsey & Company:

• в плане социальной адаптации технологий ИИ европейские организации отстают от американских на 45–70%;
• вопреки паритету в подготовке кадров (весьма, надо сказать, неожиданному: 120 тыс. профессионалов ИИ в Евросоюзе против 112 тыс. в США!) наблюдается очень высокая утечка кадров: 22% ведущих исследователей в области ИИ подготавливаются и обучаются в ЕС, но только 14% остаются работать «на родине»;
• частные инвестиции в ИИ в Евросоюзе отстают от США почти катастрофически: 10 млрд евро против 61 млрд;
• удостоенное мемов пресловутое «законотворчество» обеспечивает Евросоюзу не «лидирующую позицию в мире» (как бюрократы пишут в преамбулах к своим опусам), а анафему профессионального сообщества: 70% опрошенных компаний оценили созданную регуляцию в лучшем случае как confusing (создающую путаницу).

Наступив на горло скуке, внимательно проштудируем «уникальный» AI Act, рожденный гением европейской бюрократии. Невозможно пройти мимо глобального идеологического вектора, присутствующего абсолютно во всех юридических инициативах Брюсселя, которые касаются информационных технологий, современных форм цифрового социального взаимодействия и, конечно же, криптоэкономики. Этот глобальный идеологический вектор: ставка на централизацию и регламентирование всего, что только можно концентрировать и разруливать руками госбюрократии.

Картина мира, according to Brussels:

• всюду царят хаос, беззаконие и беспредел, которые объединяются мрачно-лукавым словом «риски» (про них вы прочитаете в преамбулах всех законов, регулирующих в ЕС современные технологии);
• риски возникают из неравенства, а затем сами ведут к еще большему неравенству, что чревато нарушением общественного порядка и стабильности государства;
• ликвидировать риски можно только через государственное регулирование;
• ликвидировать неравенство можно через божественную панацею по имени государственное (пере)распределение благ (читай: то же самое регулирование).

Очевидно, что никакой иной подход кроме централизованной борьбы с «рисками и неравенством» в Евросоюзе невозможен, потому что обозначенная картина мира предопределяется и вытекает непосредственно из самой структуры организации жизни на старом континенте: в рамках централизованного Союза нерушимых республик шенгенских. Жупел «рисков и неравенства» можно ликвидировать только распустив сам СССР 2.0, чего большинство граждан европейских стран, вроде как, еще не желает.

Все бы замечательно, но есть маленькая нестыковка: не то чтобы ставка на централизацию отдает историческим нафталином, но уж слишком явно противоречит очевидному вектору всего развития современного общества.

Тренд XXI в. безоговорочно связан с децентрализацией, которая проявляется уже по всем направлениям: в новых системах коммуникации (Web3), в новых системах перемещения денежных потоков (блокчейн и модель Ripple), в новых формах производственной и транспортной логистики (блокчейн и модель VeChain), в новых форматах финансовых отношений (DeFi), в новой теории экономической ценности, наконец, в новом качественном витке, на который вывела развитие искусственного интеллекта большая языковая модель DeepSeek.

Всю прошлую неделю я внимательно следил за развитием событий, связанных с экспансией китайской амальгамы частной инициативы, регулирующей роли Компартии и университетской интеллектуальной «складчины». Однако так и не понял, зачем мейнстримная пресса настойчиво затягивала общественное внимание в сети политических предрассудков, игнорируя то единственное, что только достойно внимания: технологическую важность DeepSeek для выхода прогресса искусственного интеллекта на новый качественный уровень.

Мейнстримный дискурс вокруг DeepSeek сводится метафорически к одному слову — Sputnik! В смысле, что на голову расслабленной западной цивилизации свалился очередной «подарочек» от большевиков Востока. С единственной разницей, что 4 октября 1957 над «свободным миром» надругалась советская Россия, а 10 января 2025 — госкапиталистический Китай.

Именно из-за китайского Sputnik-а аннигилировалась на днях капитализация американского производителя видеокарт Nvidia, обвалился индекс NASDAQ, а госчиновники Евросоюза и США принялись повально запрещать использование DeepSeek в своих структурах. Разумеется, из опасений утечки бесценных данных в лапы китайских большевиков.

Между тем, DeepSeek — это ни разу не Sputnik, а самый что ни на есть Google! Китайская компания продемонстрировала миру единственно натуральный и быстрый маршрут к качественному ускорению развития ИИ — через децентрализацию вычислений и инфраструктуры (не только на этапе обучения, но и inference, практического применения уже обученной модели для выполнения задач).

В 2004 году Google зарегистрировала в Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC) документацию (т. н. S-1), необходимую для выведения своих акций в публичное обращение. Из этой документации миру открылся секрет удивительной эффективности поисковой машины Google: огромный кластер стандартных компьютеров, который с помощью оригинального алгоритма распределения мощности выходил на уровень суперкомпьютеров, сохраняя при этом уникальное отношение производительности и цены.

В аналогичном упрощенном (зато наглядном!) виде революция DeepSeek — это переход от монопольной диктатуры дорогущих карт Nvidia и закрытых LLM моделей по образцу OpenAI к дешевым видеокарточкам, дополненным распределительными алгоритмами с открытым кодом и децентрализованной архитектурой для всех этапов взаимодействия с LLM.

Сложно не заметить, что описанная революция DeepSeek идет рука об руку с лавинообразным процессом децентрализации ИИ-агентов, которые сегодня массово разворачивают функционал, усиленный собственной независимой криптоэкономикой.

К чему это я так подробно про DeepSeek? Да все к той же иллюстрации мучительного централизованного анахронизма, в которых бюрократическая машина Брюсселя пытается загнать все живое. Разумеется, не со зла, а исключительно ради защиты от «рисков» и «неравенства».

По иронии судьбы в коде колонки приходится возвращаться к мему Майкла Аруэ, который был в ее прелюдии. Дорогие друзья-бюрократы! Оглянитесь, бога ради, вокруг: смешно множить труд Сизифа «уникальными» законами, которые борются с «рисками» искусственного интеллекта в мире, где правит балом децентрализованная парадигма Google / DeepSeek.